— Ага, только не я сейчас на тебе, а ты… До! Сих! Пор!.. — жалит правдой, его голос заметно грубеет, подрагивает, становится хрипловатым. Я начинаю трепыхаться, но не я «на коне»… Это лишь мнимая власть! — ерзаешь бесстыже на мне, грудью развратно трешься, — беззастенчиво прикусывает сосок, выпирающий через кружево.
Я ахаю от смешанных чувств, ярость в которых отнюдь не главное.
— Пусти, — звучит позорно и больше смахивает на всхлип удовольствия.
Едкий смешок.
— Я, конечно, привык, — игнорит мои тщетные попытки вырваться Игнат, — что девчата на меня вешаются, но чтобы постоянно под ноги падали, — продолжает разглагольствовать с жутким равнодушием, — или, хуже того, заваливали. Нет, малыш, к подобному точно не привык…
— Пусти, сказала! — злюсь сильнее, сопротивляюсь ожесточеннее. Но секунда — и я уже под Игнатом, руки над головой, а сосед между ног.
Капец!
Извиваюсь дикой кошкой, но поганцу плевать.
— Мне повезло, что головой только легонько приложила, а так бы вырубился, и хрен тебя знает, что бы ты там навыдумывала на мой счет… Еще бы насиловать начала, а я что… очнулся — и уже вроде как неудобно отказаться.
— Да иди ты…
— Что, правда глаза колет? — продолжает глумиться с теплотой во взгляде.
— Отпусти! — не прекращаю попыток вырваться, только хватка Селиверстова становится жестче, и в какой-то миг даже ахаю от боли и хруста в плече.
— Расслабься, что как не родная? — хмыкает с издевкой.
— Я не родная… — выплевываю негодование, в панике не зная, как выкрутиться из щекотливого положения.
— А вот это радует, — опять серьезнеет Игнат и, совершенно не скрывая своих развратных мыслей, шарится по мне красноречивым взглядом. — Было бы совсем аморально трахнуть свою сестру.
Я бы завопила от ужаса и возмущения, да вот только хрипловатый тембр пробирает до кончиков волос. По телу расползаются жаркие волны. Как дура, слушаю парня, затаив дыхание.
— Другое дело — сводную…
— С-с-селиверстов, — не на шутку пугаюсь. — Ты же шутишь… Секс против воли — уголовно наказуем, — выдавливаю, но звучит неубедительно.
— Правда? — вскидывает изумленно брови Игнат. — А если девушка сама захочет?
— Кто хочет? — от шока даже по сторонам кошусь, словно ищу ту идиотку. — Где хочет?
— А если тебе понравится?
— Сомневаюсь…
— Фригидная? Лесбиянка? — задумчиво и без намека на юмор перебирает варианты сосед.
Блин, вот рассмеялась бы, если бы не было так обидно и страшно!
— Все вместе, — цепляюсь за смехотворную мысль. — Да еще и больная…
— Да ты что? — восхищенно хмыкает парень. — Как и я, на передок?
— Нет, — вспыхиваю, осознавая, что переиграть словестно соседа — пустая затея. — Блин, Селиверстов ты определенно переоцениваешь свою неотразимость! — вкладываю в голос оставшуюся решимость.
— Наоборот, — парирует едко, — убеждаюсь, что недооцениваю свою мужскую привлекательность, если уж такие стойкие оловянные солдатики, как ты, падают к моим ногам…
— Ты омерзителен, — не ругаюсь, а пытаюсь донести правду.
— Поцелуй! — звучит не то просьбой, не то приказом. Торопею от наглости. — Докажи, что я тебе омерзителен. Что непривлекателен. Что я тебя не волную…