Да я и сама понимаю, что если влюблюсь — чувства станут помехой. Трудно погружаться в дело, когда голова о другом думает… С Лиангом я была близка к атрофии мозга из-за бурлящих эмоций, но вовремя брала себя в руки и не позволяла глупостям стать значимей работы.
— А мне оно зачем?
— Хочешь породниться со мной?
— Нет, — морщусь.
— А это скоро случится — мать сказала, что они собираются жить вместе.
Умолкаю, но ни одной разумной или адекватной мысли не могу поймать за хвост. Полный кавардак.
— Ты можешь считать меня каким заблагорассудится муд**”, но я предпочитаю вести честный бой. Поэтому и даю тебе возможность посодействовать. Откажешься, я и один справлюсь, но для тебя этот вариант окажется значительно болезненней.
Гад меня выбрал жертвой, очень по-мужски. Хотя, если затевает войну, на ней все средства хороши, да к тому же… не подло в спину бьет — пришел поговорить, расставляет точки над?.
— Ты так уверен в своем грандиозном плане? — озвучиваю первое, что хоть как-то оформилось предложением.
— Ага, — будто слыша мои сумбурные умозаключения, кивает Игнат. — Но результат будет зависеть оттого, насколько далеко будешь готова зайти…
— Бред полнейший, — отзываюсь, ни секунды не раздумывая, — с тобой я ни на что не согласна.
— Э-э-э, — осуждающе протягивает Селиверстов. — Я ничего такого пошлого и непристойного не предлагаю, испорченная девчонка! Лишь сюси-муси, и то — только на глазах родителей. За пределом поселка я бы тебе советовал вообще держаться от меня подальше, — торопливо предостерегает с таким брезгливым выражением лица, что меня от негодования распирает наговорить обидных гадостей в ответ. — Даже не так, — его глаза опасливо темнеют, словно грозовые тучи, — за пределами поселка держись от меня на расстоянии! Как и прежде… — вкрадчиво и со злым подтекстом.
— Поверь, это мое самое большое желание, и мне кажется, я до сего момента справлялась на ура! Так что и на сюси-муси в пределах дома тоже не согласна… — отрезвляюще заявляю.
— Как знаешь, — рассуждает с наигранной веселостью парень, — но готовься, скоро будем все делить. Я предпочитаю спасть ближе к балкону… Мне понравилось твое зеркало, комод… да и постель ничего такая, просторная… как раз под мой рост.
Подношу банку ко рту, но так и не отпиваю.
— Не смешно…
— Ничего, поживем вместе, ухохочешься! — с хитрым прищуром делает глоток Игнат. Его кадык жадно ходит вверх-вниз.
— Да не собираюсь я с тобой жить! — чтобы заткнуться, тоже припадаю к краю банки, но уже не ощущаю былого удовольствия. Словно мыльной воды наглатываюсь.
— А кто тебя спрашивать будет?! Вот братик или сестричка появится, — Игнат ставит банку рядом с первой. — Мою комнату мать точняк под комнату мелкому отдаст. У нас-то дом небольшой по помещениям. Всего две спальни, зал и кабинет. У^к что- что, а кабинет мать точно не отдаст — она там работает. В зале спать — неприлично… А спать мне где-то надо… Так что…
— Притормози! — останавливаю ход мыслей соседа, тряхнув банкой и выпятив палец. — Ты, как мне кажется, неплохо справляешься с поисками мест для ночлега. Полгорода девчат тебя точно с радостью примет.
— Ого, откуда такие сведения? Справки наводила? — самодовольно ухмыляется Селиверстов и, ухватив за запястье, тянется к моему пиву.
Ловко перехватываю банку другой рукой, точнее, разжимаю кисть, пиво падает, но я его проворно ловлю свободной и демонстративно осушаю, не без удовольствия видя чуть озадаченное лицо парня.
— Зачем? — уже через секунду морщусь, словно лимон глотаю: последние капли жуть какие невкусные — теплое, выдохшееся пиво — бэ-э-э. Но лучше сама буду давиться, чем этому наглому типу отдам! — Итак, куда ни пойдешь, всякие красотки о тебе шепчутся, — аккуратно ставлю банку к уже имеющемуся опустевшему строю возле Игната.
— А ты сплетням меньше верь, — выуживает очередную сигарету Селиверстов. Прикуривает: — Девчата — они такие, напридумывают не бог весть что. Да и не все же время скитаться по девушкам. Иногда хочется родного уюта, милого дома, тепла…
— И как это ассоциируется с моим домом? Моей комнатой? Моей постелью? Комодом? Зеркалом? — даже не знаю, почему всплывают мелочи, которые, как оказалось, уже запали в душу и скверненько там осели.
— Да как тебя увидел, так сразу и спроецировал, малыш, — подмигивает мне наглец.
— Проецировка плохо работает, Карлсон. Ориентиры сбились. Ты бы свой пропеллер держал по ветру, и летел отсюда, летел… — Надоедает балаган. Поднимаюсь, тихонько пинаю ногу соседа, преграждающую путь, но уйти не получается: Игнат рывком привлекает меня к себе, удерживая свободной рукой.
— Да сколько меня хватать можно?! — возмущаюсь праведно, да кого это волнует. Селиверстов медленно затягивается. От неожиданности упираюсь ладонями в грудь парня, позволив упасть пледу на пол — это не ускользает от внимательных глаз соседа. На миг кажется, меня мысленно и от бюстика с трусиками уже избавили с той же легкостью, как вынудили забыть про кусок ткани, что помогал скрыть наготу до сего момента.
Склоняется так близко, что лишь глаза испуганно вытаращиваю, а в голове, точно испуганные птицы, трепыхаются бестолковые мысли.
Игнат неторопливо выпускает облако дыма прямо в меня — рефлекторно, чтобы не оказаться в клубах, ловлю ртом, втягивая в себя, а выпускаю уже в сторону.