— Не ссы, мелкая, — бормочет Селиверстов, — я быстро!
Не ссы? Мелкая?..
Я что-то упускаю в наших отношениях?!.
Пустые мысли испаряются со скоростью ветра. То ли я заторможена, то ли Игнат слишком проворный и быстрый. С грацией барса пробегает по стволу дерева, на максимальную по возможностям высоту. Подпрыгивает и с разворота хватается за нижнюю ветку дерева. Подтягивается, взбирается на сук и в несколько шагов оказывается на краю шатающейся ветки, рядом со мной. Когда она угрожающе начинает хрустеть и гнуться — сигает, цепляется за балконные перила и уже в следующий миг перемахивает ко мне.
Чертов Ямакаси!
— Я вообще-то не разрешала, — давлюсь пивом, — да и одета, мягко сказать, не для приема гостей…
— Я тебе это прощаю! — расплывается в глумливой улыбке сосед.
— А-м-м, — возмущение застревает в глотке, а когда обретаю дар речи, выдавливаю:
— Вижу, ты навыков набрался. Какая-то отдельная дисциплина в универе? — бормотание невнятное, я все же позорно торопею. Просто не привыкла, чтобы вот так нагло нарушали мое. Личное. Пространство. Ночью. Когда одна. Почти раздета. Немного выпила. К тому же — Игнат. Отвратительный тип. Гадский сосед. Самодовольный бабник. Которого ненавижу! — Слушай, — хмурюсь, поднеся банку ко рту, — это вообще-то неприлично.
— Что именно? — по-свойски забирает из моих рук пиво Игнат и касается губами края.
— Что пью пиво? — делает глоток, а отрывается с блаженным чавком. — Или что к полуголой девушке ночью пробираюсь? — бесцеремонно скидывает мои ноги с перекладины и становится напротив, вальяжно подпирая балкон своим телом.
— Да все по отдельности… и конечно вкупе… — мямлю под пристальным взглядом. Становится нестерпимо… не то жарко, не то холодно, но однозначно наго! Плотнее кутаюсь в небольшой плед, ничего другого нет — спортивные вещи в комнате. Но я такая… вида не покажу, что растеряна. Я. На своей. Территории!
— Ой, да че стесняться-то? На пляже полуголая скакала, — мотает неопределенно головой.
Реплика не совсем позволяет расслабиться, но я не из тех, кто будет в истерике биться. Научилась высоко держать голову даже в самых щекотливых ситуациях. Вот и сейчас не покажу, что сгораю от стыда.
— А насчет пива… Мы ведь почти одна семья… — допивает Игнат, банку ставит на пол.
— Ты что несешь? — настороженно. — Или тебя с нескольких глотков уже торкнуло? Селиверстов задумчиво цыкает:
— Ты права… маловато. Еще есть?
Вот теперь от наглости немею, а парень выуживает из внутреннего кармана пачку сигарет. Предлагает мне — нервно мотаю головой: не курю!
— Правильно, — кивает Селиверстов. Из другого кармана достает зажигалку. — А я вот курю, но крайне редко. Обычно после хорошего секса… — Ударяет пачкой по кулаку, из уголка подпрыгивает сигарета. Губами подцепляет. Подкуривает. Выпускает облако дыма и прячет пачку и зажигалку на прежние места.
— Ты у меня несколько минут! Или я что-то пропустила? — заторможено реагирую, взгляд непроизвольно опускается на пах парня.
— Ну, если кто-то нас застукает, может такое предположить, — ни то оправдывается, ни то поясняет, не оценив шутки. — Причем, заметь, не из-за меня… — взглядом красноречиво прогуливается по моему полуголому телу, едва прикрытому пледом.
— Но не волнуйся, твои тылы защищу.
— Капец, Селиверстов, ты лечиться не пробовал? Или настолько пьян, что бред несешь?
— Я трезв, как стеклышко, малыш. Семья одна — проблемы общие…
Видимо, это я мало приняла. Нужно голову больше задурить — забираю у него сигарету и делаю глубокую затяжку:
— Мы — не семья, слава богу, — выпускаю дым и вновь затягиваюсь, только сильнее. Возвращаю сигарету соседу.
Игнат задумчиво изучает мое лицо, чуть дольше задержавшись на губах.
— Почти семья… Ты что, не в курсе, что наши родичи спят вместе? — в глазах пляшут лукавые огоньки.
С легким кашлем выпускаю облако:
— Свечку не держала, — секунду раздумываю, рукой нащупываю одну из банок пива, которые благоразумно поставила возле кресла. Первую бросаю соседу, а вторую с пшиком открываю сама. — Но видела, как шушукаются поддеревом.