Догадываюсь, почему спрашивает. Он парень одинокий… Ухаживать за девушкой друга не будет, даже если влюблен без памяти, а вот если она станет свободной…
— Да.
— Уходишь в никуда, или к другой?
— К другой, но в никуда, — отзываюсь расплывчато, ведь это с какой-то стороны правда.
Ромка меня изучает недолго:
— Не боишься?
— Чего? — задумчиво.
— Сделать больно. Девчонка красивая, хорошая… Парней вокруг нее вьется стадо.
— Я буду рад, если она найдет свое счастье. И буду рад, если с кем-то близким и дорогим мне, — делаю паузу и гляжу в упор на Штыка, — присмотрит за ней. Но только не сейчас… опасно.
Ромыч махом забирает листок. Вытряхивает из своей сумки, которая стоит в ногах, спортивные вещи на сидение и покидает машину.
Не проходит и пятнадцати минут, как Штык возвращается с набитой под завязку сумкой. Он явно не мастер укладывать аккуратно — запихивал, как получалось, но и на этом спасибо.
Распахивает дверцу авто. Забрасывает сумку на заднее сидение и чеканит:
— Что увидел — загреб. Записку положил, ключи сбросил… А теперь валим отсюда быстро. Мне показалось, что за домом слежка.
Жму на газ, и машина срывается с места:
— Колеса или ноги? — поглядываю в зеркало заднего вида, но пока ничего подозрительного не замечаю.
— Ноги, — шикает Ромка. — Мужик в кожанке с тяжелым взглядом. Я только оказался возле подъезда, он сразу за угол юркнул. А когда выходил, другой за деревом курил и делал вид, что по телефону болтает.
— Уверен? Может, правда сторонние, но обычные…
— Ты мне не доверяешь? — одаривает обвинительным взглядом. — Думаешь, простых мужиков не отличу от бандитов?
Ромыч прав. Он какое-то время сам был в группировке. Я ему мозг долбал, чтобы перестал глупить. Благо, наша дружба для Штыка оказалась важнее легких, но кровавых денег.
— Прости, — трясу головой, и с сильно бьющимся сердцем веду машину, не забывая следить за дорогой и «хвостом».
***
Ближе к вечеру начинает звонить Лерка. Долго, часто, настойчиво.
Я повторяю материал, а телефон все гудит и гудит. Специально звук вырубаю, чтобы не мешал. Но ответить нужно, поэтому нехотя мажу пальцем по экрану:
— Да.
— Ну ты и козлина! — шипит в трубку яростно Ионова. — Трус! Поганец. Пришел, пока меня нет… Собрался… и по-тихонькому смотался…
— Лер, — протягиваю строго. Хочу утихомирить, но девушка в бешенстве и совершенно не слушает. Продолжает меня поливать грязью, что весьма заслуженно, надо признаться, а когда начинает выдыхаться, я все равно не спешу вклиниться в монолог.
— Ненавижу тебя! — запал медленно утихает. — Подло, вот так… Словно я… шлюха! Мог бы сказать в глаза, а не письмо оставлять!
Начинаю думать, что она права. Нужно было бы более грубо и обидно для Лерки сделать. Чтобы как отрезало, но мне нежелательно к ней приближаться. Вот и поступил, как поступил…
— Зря думала, что знаю тебя. Зря думала, что что-то значу, — давится слезами подруга. Молчу, да и что говорить? — Тварь! Неужели я недостойна правды? Ненавижу тебя… Что б ты…
— Это хорошо, — киваю своим мыслям. Я добиваюсь того, чего хочу.