Сахарок отступил на шаг.
— Во дворце есть корень мандрагоры, — продолжал соблазнять Ирсен.
Успеха не возымело. Более того, Сахарок смотрел больше на меня, чем на герцога.
Ла-адно.
— Хочешь, я тебе за ухом почешу?
Сахарок вытянулся на полу, будто приглашал идти и ухаживать, только я же не обещала, я просто спросила. Воспользовавшись шансом, я приблизилась, медленно протянула обе руку и рывком подхватила Сахарка на руки. Оленёнок запоздало брыкнулся. Уверена, если бы он хотел вырваться, он бы вырвался, но он лишь пару раз слабо трепыхнулся, а затем отвернулся, изобразив на мордочке выражение глубокой обиды.
Ирсен быстро нашёл покрывало, чтобы скрыть единорога. Удивительно, но барон до сих пор не в курсе, кто поселился в его доме и принимает жрицу за немую служанку, благо девушка сменила ритуальный наряд дриады на обычное закрытое платье, носимое простолюдинками.
Кстати, жрица за нами к выходу не последовала, а Ирсен не попытался её найти или позвать. Вдвоём, не считая единорога, мы успели вернуться из флигеля до того, как в холл вышла мачеха.
— Герцог, — поклонилась она. — Я должна перед вами извиниться. Старшая дочь так обрадовалась, что сможет поддержать Мили, что слишком поторопилась. Она споткнулась и ушибла ногу. Мили, твоя сестра глубоко переживает, что подвела тебя. Пожалуйста, не вини её.
Ага, как же, споткнулась. Просто мачеха поняла, что протолкнуть дочурку к герцогу под крылышко не получится, вот и отыгрывает ситуацию назад.
— Конечно, леди.
Мачеха лично проводила нас до экипажа и даже потрудилась заботливо уточнить, не забыла ли я приглашение, а затем пожелала удачи. Герцог помог мне забраться в салон.
— Когда вы успели?! — поразилась я, обнаружив, что на сидении против хода движения устроилась жрица.
Ответа, естественно, не последовало, но очередной ехидный взгляд единорога я поймала. Вот же!
— Как долго продлится чаепитие? — сменила я тему. — Лечение женщины из приюта назначено на завтра, я немого волнуюсь.
Я предполагаю, что у неё пяточная шпора. По всем признакам это так. Но я только осмотрела стопу и прощупала кости. Для подтверждения диагноза нужно как минимум ультразвуковое обследование или рентген. Да и анализ крови нужен, чтобы исключить другие варианты заболевания.
— Мили, о чём ты? Если её болезнь можно вылечить твоими методами, то ты справишься. Я в тебя верю.
С операцией я точно справлюсь. Волшебный наркоз и небольшой разрез, ничего страшного, учитывая, что меня будут страховать целители и сотрут следы магии смерти.
Но ведь они будут не только страховать, но и наблюдать. Как и жрецы.
— Я боюсь подвести… тебя.
Ирсен поймал мою ладонь, поднёс к губам и медленно поцеловал:
— Ты обязательно справишься.
Я решила не продолжать тему, благодарно кивнула, но сомнения остались. Успех операции — это одно, оценка целителей — совсем иное. Чем больше я думала, тем очевиднее становилось, что всё гораздо сложнее, чем просто протолкнуть новую методику. Я покушаюсь на что-то из области… основ мировоззрения. Магия смерти не может нести жизнь, точка. Не зря же наблюдателями жрецов поставили.
Кроме того, я не только лишаю магов жизни их исключительности как лекарей, но и магов в целом, ведь хирургом может быть простой человек.
Ёжики святые, верните мне мозги.
Остаток дня прошёл как в тумане, я мыслями постоянно возвращалась к предстоящему и понимала, что либо взлечу на самую вершину, враз стану признанным медиком, открывшим новую эпоху в истории лечения, либо буду уничтожена, причём второе вероятнее.
Яркой вспышкой осталась встреча с царосом.
Во второй половине дня царос работал в другом кабинете, не в том, где принимал просителей после заседания Совета, а расположенном ближе к жилым покоям. Львиная тема снова присутствовала в интерьере, но уже не выпячивалась из всех щелей, была менее вычурна и более элегантна.
Ирсен открыл дверь без предупреждения, я откинула край покрывала, в котором по-прежнему прятала Сахарка. Почувствовав свободу, оленёнок с силой оттолкнулся от меня и, думаю, нарочно, одним махом перепрыгнул на рабочий стол. Я поморщилась — толчок вышел немного болезненным. Сахарок бесстыдно потоптался по документам слегка опешившего цароса, а затем вольготно разлёгся в позе звезды. Как у него это с его «оленьей» анатомией получилось, ума не приложу.
Царос поднялся из-за стола.