Покачав головой, Лайм подхватил меня на руки и вынес на улицу. За ночным боем я не поняла, что наступил рассвет. Лошади вышли из подпола как на веревочке.
Солнышко ярко светило, пели птицы. Ничего не напоминало о том, что всего пару минут назад произошла трагедия.
— Не уходи! — взмолилась я, когда дракон попробовал разжать мои пальцы.
— Лика, — он улыбнулся, приподняв мое лицо и стирая большим пальцем слезы. — Ну что ты как маленькая. Все будет хорошо. Тебя вылечил старик?
Я кивнула и вновь зашлась в горьком плаче.
— Тихо, успокойся. Иди в тенечек, там видишь ручеек? Умойся, приведи себя в порядок.
— А ты?
— Я пойду за телом старика. Его надо по нашим обычаям — сжечь.
Заставив себя расцепить пальцы, я закусила губу до крови, уговаривая себя успокоиться. Дракон подтолкнул меня к ручейку.
— Ну же, иди.
Сделав первый нерешительный шаг, дальше я пошла увереннее.
Дракон вышел из подпола через пятнадцать минут, я сидела на зеленой траве и нервно вздрагивала от каждого шороха.
— Так не пойдет, — тихо сказал Лайм. — В таком состоянии ты не сможешь продолжать путь. Придется, — дракон вздохнул. — Лика, посмотри на меня!
Подняв глаза, я посмотрела на Лайма.
— Что?
— Ты слишком перенервничала. А нам надо ехать дальше.
— Ты можешь мне помочь?
— Могу, — кивнул дракон. — Это не сложно. Но…
— Что но?
— Может вызывать некоторые затруднения. Я не удалю твои воспоминания, а просто немного притуплю их. Как сделали маги на невольничьих рядах, после того, как тебя принесли от вампиров.
Я кивнула.
— Что угодно, я не хочу… — я резко замолчала. Как можно объяснить, что нечисть и нежить не так страшна, как страшен человек, сошедший с ума. Если перед этим, ты еще ехал с ним в одной команде.
Лайм подошел ко мне ближе, положил пальцы на виски и что-то прошептал. Голову пронзила боль. И я потеряла сознание.
В себя я пришла буквально через пару минут. Дракон седлал лошадей.
— Как ты? — спокойно спросил он.
— Нормально, — ответила я.
— Как себя чувствуешь?
— Странно, — честно призналась я. — Как будто на мне возили или дрова или воду.
Мы сели на лошадей и поехали дальше. По дороге завязался разговор.
— Я единственно не понимаю, — тихо сказал Лайм. — Как так получилось? Оракул никогда не ошибается, а тут такая ошибка.