— Конечно.
Дракон сосредоточился, задумчиво в воздухе повел пальцами и передо мной появился белоснежный лист.
На него я быстро начала записывать песню. Старую, которую написала когда-то сама, но так и не успела спеть. Музыку к песне я тоже уже успела сочинить и сейчас делала пометки.
Дописав и свернув бумажку, я посмотрела на Лайма, не сводящего с меня изумленного взгляда.
«Можно это передать менестрелю? Чтобы он спел?»
— Это песня твоего мира?
«Да».
— Хорошо, — Лайм подозвал девушку разносчицу, и та отнесла записку менестрелю. Я видела, с какой неохотой он открывал записку, а еще каким воодушевлением вспыхнули его глаза, когда он прочитал, то, что там было написано.
Гитара тихо заиграла, перебор струн до боли напомнил мне золотой парк моего мира и мой первый и последний побег.
Песня была написана именно тогда. Менестрель чуть прикрыл глаза и запел.
Лайм молчал, а когда песня была допета, дотронулся до моей щеки, стирая слезы.
«Идем. Не хочу больше слушать».
— Как скажешь.
Мы встали из-за стола. Уже поднимаясь по лестнице, я обернулась, встретилась глазами с бездонными глазами менестреля.
«Мы еще встретимся», — прочитала я в них и склонила голову.
В комнате была только одна кровать, но очень широкая.
— Так, я лягу на пол, — Лайм шагнул в сторону сумки, но я схватила его за руку.
«Зачем?»
— Чтобы тебя не смущать.
«Ты сам сказал, что мне рядом с тобой ничего не грозит. Почему я не должна верить твоим словам?»
— Потому что, — дракон вздохнул, потом усмехнулся. — Действительно, Лика. Тогда спать?
«Не хочется».
— Тогда зачем ты ушла?
«Больно слышать. Навевает совсем ненужные воспоминания».
— Это была твоя песня?
Я смущенно кивнула. Лайм покачал головой.
— В последнее время ты удивляешь меня все больше и больше.
Он устроился на кровати, я, сама себе удивляясь, подкатилась к нему под бок и положила голову на плечо.
— А это зачем?
«С тобой тепло. Надежно. Ты большой. Сильный», — туманно ответила я. — «Не знаю, почему, но с тобой не страшно и не опасно».