После слов мужа я находилась в откровенном смятении, но все-таки поинтересовалась:
– А такого – это какого?
Шахиро отстранился и проникновенно заглянул в мои смущенные глаза.
– Ты больше никогда не будешь утаивать от меня настолько ценную информацию. Договорились?
Я радостно кивнула. С души свалился такой огромный камень, что я моментально почувствовала прилив сил. Уже сама прильнула к мужу и нежно промурлыкала:
– Я тоже тебя люблю. Сильно-сильно!
– Рад. – Шахиро усмехнулся и, расположив ладони на моей попе, все с тем же смешком спросил: – И раз уж сегодня вечер признаний, ты мне больше ничего рассказать не хочешь? Такого же важного.
Шэт! Вот умеет же он момент испортить!
Сначала я хотела отрицать все до последнего, а затем задумалась. В любом случае сказать придется, потому что без помощи Шахиро, глав клана и гильдии я не смогу противостоять Совету. Но сейчас… Сейчас об этом говорить не хотелось, ведь я планировала завести этот непростой разговор денька через два, когда мы отдохнем и Шах сможет воспринять эту информацию адекватно.
Пока я думала и решала, муж не переставал нежно гладить все доступные части моего тела, остановив свое внимание преимущественно на спине и ягодицах, за что я была ему искренне благодарна. Уверена, он уже понял, что молчу я не просто так. Не потому, что сказать нечего.
– Ладно. Скажу. – Я вздохнула и неторопливо продолжила: – Я сумела считать память Шамрока.
– Я подозревал… – пятерня чуть сжала ягодицу, а голос стал глухим, – но надеялся, что этого не произойдет. Ты понимаешь, что это фактически приговор?
Я невесело улыбнулась и заглянула мужу в глаза, отрицательно качнув головой.
– Нет, милый. Это было бы приговором, если бы не одно но. Даже несколько.
Шахиро заинтересованно посмотрел, предлагая продолжить.
– Я не одна – раз. Глава нашей гильдии будет весьма заинтересован в кое-каких сведениях настолько, что обеспечит нам неприкосновенность даже ценой вооруженного конфликта с Советом – два. Совет настолько погряз во внутренних разборках, что стоит только чихнуть чуть громче в правильном месте, и им будет не до нас – три. И поверь, благодаря памяти Шамрока я знаю, как и где чихнуть, – это четыре.
На этот раз Шахиро молчал дольше. Рассматривал меня и молчал. Молчал и рассматривал. Затем и вовсе лег, увлекая меня за собой, но так и не сказал ни слова. И лишь спустя минут десять он уточнил:
– Ты меня сильно любишь?
Вопрос меня удивил. Просто безумно. Я даже замерла на мгновение, но Шах был невероятно серьезен, и я кивнула:
– Очень. Но я не совсем понимаю…
– Я объясню.
Послушно замолчала и навострила ушки, опасаясь пропустить хоть слово загадочного объяснения.
– Ты прекрасно знаешь, что я смург, верно?
Я настороженно кивнула.
– Даже женившись на тебе, я представить себе не мог, что у нас когда-нибудь будет ребенок, поэтому не допускал и мысли настаивать на полном соблюдении обычаев нашего мира…
В моем мозгу забрезжила мысль понимания, к чему клонит муженек, и я возмущенно округлила глаза, но Шах поднял палец, призывая к тишине, и я не стала его прерывать.
– Но теперь, когда ты говоришь, что беременна и у нас будет малыш, я рискну настоять на том, чтобы ты больше не смела собой рисковать. А это как минимум самоустранение от разбирательств с Советом. – Если до этого Шахиро говорил ровно, то следующие слова звучали с раздраженным рычанием. – Как максимум – собственный дом на окраинной аграрной планете, и ты в нем порядочная домохозяйка и мать моего ребенка, не более! Ты понимаешь, что у меня едва сердце не остановилось, когда я увидел тебя в руках Пса?! Так что больше никакой самодеятельности! Поняла?!
Я изобразила глубокую обиду путем надутых губ и взгляда исподлобья, а затем язвительно парировала:
– Если бы ты не бежал впереди звездолета, дорогой, то услышал бы от меня точно такое же предложение. Поверь, я не дура и не самоубийца. Вообще-то я планировала рассказать тебе все, что узнала от Шамрока, чтобы мы уже вместе решили, что стоит предавать огласке, что можно рассказать главе, а что лучше забыть как страшный сон. И тягаться с Советом я не собиралась. Я как самая порядочная жена планировала переложить контрольный чих на твои мужественные плечи. Но сейчас… – Я выдержала зловещую паузу (хотелось бы так думать) и уже откровенно капризно добавила: – Сейчас я даже не знаю, буду ли любящей женой после того, как ты рискнул усомниться в моем здравомыслии. Знаешь, беременные порой такие капризные бывают…
– Понятия не имею! – Шахиро нервно хохотнул, привлек меня к себе и смачно поцеловал в губы, а затем извиняющимся тоном покаялся: – Прости. Я верю в тебя. И в нас тоже верю. Ты ведь не будешь надо мной сильно издеваться? Я действительно тебя люблю. Очень-очень. Даже крышу порой сносит. А вообще ты умница. Правда!