— Что за шутку ты затеял?!
Вэй Усянь подплыл к лодке сбоку и резко ударил ладонью о борт. Лодка немедля перевернулась кверху дном и грузно качнулась на воде, будто поплавок. Вэй Усянь, звонко хохоча, запрыгнул верхом на дно лодки, уселся, скрестив ноги, и крикнул в сторону, куда в воду свалился Цзян Чэн:
— Тебе все ещё больно смотреть, Цзян Чэн? Скажи что-нибудь, эй, эй!
Он позвал снова и снова, но никто не ответил, только пузыри забурлили на поверхности. Вэй Усянь протёр мокрое лицо и, недоумевая, сказал:
— Почему он до сих пор не всплывает?
Шестой шиди подплыл ближе и обеспокоенно спросил:
— Он же не мог утонуть?!
— Да бросьте! — Вэй Усянь уже вознамерился прыгнуть в воду, чтобы вытащить Цзян Чэна, как вдруг услышал за спиной победный вопль и успел крикнуть «ой!», прежде чем его столкнули в воду. Лодка снова перевернулась, расплёскивая брызги. Цзян Чэн, которого Вэй Усянь сбросил с лодки, проплыл по дну, сделал круг и оказался у него за спиной.
Обе внезапные атаки удались на славу, и теперь юноши плавали вокруг лодки, настороженно озираясь друг на друга. Остальные начали дурачиться в воде и окатывать друг друга брызгами. Вэй Усянь прокричал Цзян Чэну через лодку:
— Чего ты хватаешься за оружие? А ну положи весло! Если такой смелый, сразимся в рукопашную!
Цзян Чэн ехидно усмехнулся:
— Ты меня за дурака держишь? Я положу, а ты схватишь!
Весло в руках Цзян Чэна просвистело ветром, Вэй Усяню пришлось несколько раз торопливо увернуться от удара, а младшие адепты разразились ободряющими криками. Вэй Усянь, оказавшись в непростой ситуации, старательно уклонялся, при этом пытаясь оправдаться:
— Да разве я настолько бессовестный?!
Со всех сторон раздался свист:
— Шисюн! И как у тебя язык повернулся сказать такое?
Далее развернулось самое настоящее водное побоище, к которому присоединились остальные юноши. В ход пошли все приёмы — «пест великой доброты и великой скорби», «ядовитые травы змей и скорпионов», «смертельная водяная стрела» (1)… Вэй Усянь пинком столкнул Цзян Чэна, с огромным трудом забрался в лодку, выплюнул озёрную воду и поднял руки вверх:
— Ну всё, хватит сражений, перемирие!
Битва была в самом разгаре, и остальные, каждый с пучком ярко-зелёных водорослей на голове, тут же возмутились:
— Это ещё почему? Давай, сражайся! Значит, как начал проигрывать, так запросил пощады?
— Кто сказал, что я запросил пощады? В другой раз продолжим. Я так голоден, что не могу пошевелиться. Сначала добудем чего-нибудь съестного.
Шестой шиди спросил:
— Тогда, может, вернёмся? Перед ужином ещё успеем поесть арбуз.
Цзян Чэн съязвил:
— Если сейчас вернёшься, кроме плети, ничего на ужин не получишь!
Вэй Усянь тем временем уже всё придумал и теперь объявил остальным:
— Мы не станем возвращаться. Мы поплывём собирать отцветшие лотосы!
Цзян Чэн насмешливо бросил:
— Ты хотел сказать «воровать».
Вэй Усянь ответил: