Снаружи Зала Познания Меча слышалось летнее пение цикад; внутри разворачивалась картина, заставляющая отвести взгляд, — множество голых тел, лежащих вповалку.
Больше десятка молодых парней, голых по пояс, распластались на деревянном полу зала, время от времени переворачиваясь, будто жареные лепёшки, пропечённые до хруста, и издавая страдальческие стоны.
— Как… Жарко…
Вэй Усянь лежал, прищурив глаза. Cквозь туман в голове пробивались мысли: «Будь здесь так же прохладно, как в Облачных Глубинах, вот была бы красота».
Деревянный пол под Вэй Усянем нагрелся, поэтому юноша снова перевернулся. В это же время Цзян Чэн решил сменить положение, поэтому они задели друг друга — рука Цзян Чэна улеглась поверх ноги Вэй Усяня, который незамедлительно возмутился:
— Цзян Чэн, убери руку, ты горячий, как кусок угля.
— Это ты убери ногу.
— Ногу убрать труднее, чем руку, нога ведь тяжелее, так что подвинься.
Цзян Чэн начал сердиться:
— Вэй Усянь! Я тебя предупредил, имей совесть. Замолчи и не разговаривай со мной. Мне и без того жарко!
Вмешался Шестой шиди:
— Хватит вам ссориться, мне жарко от одних звуков вашей ругани, даже пот побежал быстрее.
Тем временем Вэй Усянь и Цзян Чэн уже обменялись тумаком и пинком, при этом бранясь друг на друга:
— А ну проваливай!
— Сам проваливай!
— Нет уж, нет уж, лучше ты проваливай!
— Ну что ты, только после тебя!
Остальные адепты дружно выразили недовольство:
— Хотите драться, так деритесь снаружи!
— Выкатывайтесь оба, ну пожалуйста, умоляю!
Вэй Усянь:
— Слышал? Все хотят, чтобы ты проваливал. Ах ты… Отпусти мою ногу! Ты сейчас её сломаешь, дружище!
На лбу Цзян Чэна вздулись вены.
— Да это же тебе сказали выметаться… Сначала руку мою отпусти!
Вдруг снаружи на веранде послышался шелест платья по деревянному полу, и дерущиеся мигом отпрянули друг от друга. В тот же миг приподнялась бамбуковая занавеска, и внутрь заглянула Цзян Яньли.
— Ой, так вот где вы все спрятались!
Юноши тут же заголосили «Шицзе!», «Здравствуй, шицзе». Некоторые, самые застенчивые, не выдержали смущения и, прикрывая грудь руками, спрятались подальше в углу зала.
Цзян Яньли спросила:
— Что же вы сегодня не тренируетесь? Ленитесь?
Вэй Усянь жалостливо запричитал: