«Но не всему виной Путь тьмы. Сам Вэй У Сянь был довольно безнравственным человеком. Каждому, так или иначе, воздастся по делам его; как аукнется, так и откликнется».
Так болтали обыватели после смерти Старейшины И Лин. Почти везде толковали об одном и том же, а любые попытки взглянуть на историю под другим углом успеха не возымели.
Однако ж было одно, что тревожило всех, но никто не решался высказать вслух.
Никто не мог призвать душу Вэй У Сяня, что значило, что его душа исчезла без следа.
Может быть, призрачные солдаты разорвали ее на куски и пожрали ее?..
Или может быть, ей все же удалось ускользнуть?..
Хорошо бы, если первое. Хотя, с другой стороны, никто не сомневался в способности Старейшины И Лин сдвигать горы и осушать моря. Но если же имел место быть второй вариант, то рано или поздно его душа возродится. И когда этот день настанет, заклинатели со всех концов земли, или даже весь мир столкнутся с самым беспощадным и мстительным отродьем, повергающим всех и вся в пучину хаоса и отчаяния.
Различные кланы установили сто двадцать одну каменную тварь на вершине горы Луань Цзан. Целые Ордены пытались призвать его душу и строго бдели за всеми случаями захвата тел злыми духами по всему миру.
Минул год. Ничего не случилось.
Минул второй. Ничего не случилось.
Минул третий. Ничего не случилось.
…
Шел тринадцатый год. Ничего по-прежнему не случалось.
Мало-помалу, люди поверили, что Старейшина И Лин был стерт с лица земли.
Хоть он был способен уничтожить этот мир, в итоге уничтоженным оказался он сам.
Никто не может вечно быть на вершине — мифы остаются мифами.
Глава 2. Перерождение.
Увесистый пинок заставил Вэй У Сяня открыть глаза.
Над самым его ухом прогрохотало: «Хватит притворяться мертвым!»
Пинок отбросил его назад, и он больно ударился головой об пол. Борясь с приступом тошноты, Вэй У Сянь подумал: «А ты невероятно смел, раз позволяешь себе бить меня, Старейшину».
Он много лет не слышал даже обычного человеческого голоса, не говоря уже о таком громком и пронзительном визге. Голова его кружилась, а в ушах жужжащим эхом отдавались слова: «Задумайся вот о чем! На чьей земле ты живешь?! Чей рис ты ешь?! Чьи деньги ты тратишь?! Так что такого, если я возьму себе пару твоих вещичек?! Все равно они принадлежат мне!»
Звуки этого крякающего юношеского голоса перемежались с глухим металлическим стуком обшариваемых сундуков и со шмяканьем предметов на пол. Постепенно взгляд Вэй У Сяня прояснился.
Перед его взором возник тускло освещенный потолок, на фоне которого возвышалась перекошенная фигура юноши нездорового вида. Он быстро и с жаром говорил, забрызгивая Вэй У Сяня слюной: «Как ты смеешь рассказывать все матери и отцу? Думаешь, хоть одна живая душа в этом доме послушает тебя? Думаешь, я тебя испугался?!»
Несколько мужчин, по виду слуг, подошли к юноше: «Молодой господин, по вашему приказу все разгромлено».
Молодой господин удивился: «Как вы управились так быстро?»
«В этой лачуге не так много вещей», — было ему ответом.
Юноша вполне удовлетворился этим и теперь размахивал руками и тыкал Вэй У Сяня пальцем: «Сначала ты осмелился наябедничать на меня родителям, а теперь валяешься на земле, притворяясь мертвым! Ради чего? Как будто бы кто-то захочет твое тряпье! Что ж посмотрим, как ты теперь донесешь на меня за разгром твоей хибары! Ты такой гордый только потому, что несколько лет совершенствовал тело и дух? А как тебе понравилось, когда тебя вышвырнули обратно, словно шелудивого пса?»
Вэй У Сянь устало думал: «И вовсе я не притворяюсь мертвым. Я ведь и вправду был мертв несколько лет».
«Кто это?»
«Где я?»