Голос был мужской, но мэр не сомневался, что угроза исходит от Бачуриной. Ничего, на нее тоже компромат имеется. Пусть не на нее лично, а на покойного Великого. Но если мазнуть как следует, на весь "Цесарь" дегтя хватит. Не отмоются.
Евгений Михайлович, подхватив в руки портфель, поспешил закрыть входную дверь и отправился в кабинет, чтобы запереть злополучные фотографии в сейфе. "Если попросить Мазура, сможет он найти шантажиста?" - мелькнуло в голове, но Ходосеев тут же отмел вздорную мысль. Толик самостоятельно способен найти разве что собственную ширинку. Да и то, не всегда. Вот послал Бог помощничка.
Евгений Михайлович набрал на сейфе код и с усилием открыл тяжелую дверцу сейфа. Бросив пакет на нижнюю полку, хотел уже было запереть сейф, как вдруг обнаружил, что там чего-то не хватает. А именно - папки с компроматом на Великого. Ходосеев выпученными глазами смотрел в стальное нутро, ничего не понимая. Ведь утром все было на месте! Почему-то вспомнился Боксер, убитый этой ночью. И смутные слухи о причастности Бачуриной к этой смерти, которые с утра гуляли по городу. В голову полезли совсем уж нелепые мысли. "Может, она и своего муженька... того!" - Евгения Михайловича передернуло. От такой всего можно ожидать. Он поспешно выгреб содержимое сейфа в портфель и выскочил в зал. Уже надевая пальто, подумал: а разве его служебный сейф надежней домашнего?
Евгений Михайлович опустился в кресло, в котором недавно сидела Люба, и достал из забытой женой пачки сигарету. Болела ушибленная рука.
Вновь зазвонил телефон. На этот раз сотовый, в кармане пальто.
- Алло, - хриплым голосом произнес несчастный мэр, ожидая новых неприятностей.
Звонила Вика.
- Женя, я заглянула к Зине. Заедешь за мной после работы?
Любовница не могла выбрать худшего времени для звонка. Чертовы бабы уже так достали, что он чувствовал себя ярым женоненавистником.
- Иди ты!..
В трубке уже звучали короткие гудки, а Евгений Михайлович все никак не мог закончить забористую тираду. Но зато уж отвел душеньку.
Тормис застал Бачурину, за телефонным разговором. Не прерывая беседы, она указала Яну на кресло напротив.
- ...Да, я учту ваш совет. Но прошу, чтобы вы тоже позвонили Ивану Осиповичу и напомнили о его обещании. Для меня это важно. Обязательно позвоню, чтобы сообщить, как все прошло. И скорей выздоравливайте. Целую.
- Что за Иван Осипович? Уж не Царедворцев?
- Он самый.
- И с кем же это вы беседовали о Царедворцеве?
- С дядей.
- Каким дядей? - удивился Тормис.
- С моим дядей, Константином Никовани. Кажется, старик заболел. Надо бы слетать его проведать.
- И далеко дядя живет?
- На Балеарских островах.
- Ого! Не ближний свет.
- Не смотрите на меня так, Ян Эдуардович. Я не собираюсь лететь в ближайшие дни.
- Просто я удивляюсь. Вы никогда не упоминали о своем дяде.
- А вы никогда и не интересовались. Что ж, приступим к работе.
- Этой ночью скончался Боксер, - сообщил Ян Эдуардович.
Татьяна испытующе посмотрела на мужчину.
- Наши люди не имеют к этому никакого отношения, - заверил Ян.
Бачурина взяла принесенную сводку и углубилась в чтение. Пробежав глазами первый абзац, она стукнула ладонью по столешнице:
- Ян Эдуардович, я прошу вас выяснить, кто распространяет эту мерзкую клевету!_- Она раздраженно взмахнула зажатым в руке листком.