От этих слов Яна женщина отпрянула, как от пощечины. Но мгновение спустя она выпрямилась в кресле, сжала губы. Куда девались раздражение и обиды? Казалось, даже горе отступило. Превращение было мгновенным. Перед Максом и Яном сидела совершенна иная женщина. Казалось она была высечена изо льда. Впечатление усиливала снежная белизна кожи рук и лица, подчеркнутая черным траурным одеянием.
- Я учту ваши замечания.
Кивком головы графиня отпустила подчиненных.
После разговора с Бачуриной они прошли в кабинет Тормиса.
- В какой-то момент я подумал, что придется искать новую работу, - признался Макс, усаживаясь в кресло.
- Не переживай, у нас еще появится такая возможность, - пообещал Ян.
- Не стоило доводить ее до белого каления. Все-таки девка она неплохая.
- Нужно было пробудить ее от спячки. Для дела. Посмотришь, как после этого разговора с нами Бачурина примет Зотова. Будь уверен - адвокат больше не захочет оставаться в кабинете один. А плохая Бачурина или хорошая - не имеет принципиального значения. Главное - насколько она крепка.
- И как ваше испытание на прочность? Она его выдержала?
- Если бы нет, я тут же написал бы заявление об уходе. Я не самоубийца.
- И все-таки - вы недолюбливаете Татьяну Николаевну.
- По-твоему, лучше было оставить ее киснуть в жалости к самой себе?
- Значит, она даже не сможет погоревать по-бабьи за убитым мужем?
Тормис хотел было кое-что заметить насчет жалости, но подумал, что на сегодня уже достаточно нравоучений и достал из сейфа тонкую папку:
- Пора заняться делом. Нас ведь пока не уволили. Первая задача - найти внедренного агента.
- Вы говорили, что предатель погиб.
- Один. Но похоже, у него имелся сообщник. Или конкурент.
- Предатель... Не верится, что кто-то из наших ребят...
- Не хочу показаться циником, но искать придется и среди погибших в авиакатастрофе. Исключая, конечно, Гришина.
- Слава Богу, вы хоть кому-то верите, - ухмыльнулся Макс.
- Гришина я исключаю не только потому, что он был моим другом. Юра достаточно умен, чтобы понять, для чего требуется та или иная информация. Работая на обе стороны, он легко бы просчитал ситуацию. И остался жив.
- Но это значит, что вы первый подпадаете под подозрение.
- А я никому и не говорил, что вне подозрений, - вполне серьезно ответил Тормис. - Достаточно того, что я сам себе доверяю. Но от тебя этого не требую.
- Вас послушать, получается, что в наше время верить вообще никому нельзя. Даже самому себе, - пробормотал Макс.
- В отличие от Мюллера я не добавляю: "Мне, правда, верить можно..." В настоящий момент вам, Максим, следует подозревать всех без исключения.
- А причем тут Мюллер? - не понял Кузнецов.
- Вы цитировали, причем почти дословно, "Семнадцать мгновений".
- Да, действительно. А я и не заметил.
- Для нашего поколения это был культовый фильм. Кстати, Юрий Владимирович ставил Мюллера сотрудникам КГБ в пример. Как образец того, как нужно разговаривать с людьми и работать с документами.
- Какой Юрий Владимирович?