— Это хорошая жизнь. Среди Мохири существует глубокое чувство сопричастности, и каждый, кто приходит к нам жить, гораздо счастливее, чем когда они жили среди людей.
Сара погрузилась в молчание и задумчивость, и я стал гадать, что же вертелось у неё на уме. Когда неожиданно на кухне зазвонил телефон, она поспешила ответить. Судя по её ответам, звонил её дядя, чтобы поинтересоваться, как у неё обстояли дела. Я заметил, что она не упомянула о моём присутствии, когда он выразил озабоченность по поводу шторма.
Не успела она повесить трубку, как телефон снова зазвонил. На этот раз это был Роланд, и по тону её замечаний, он не был рад тому, что она осталась наедине со мной.
Она закончила разговор и вернулась в гостиную комнату.
— Все вдруг решили проверить как у меня дела.
— Оборотень заботится о тебе, — сказал я, заслужив от неё свирепый взгляд.
— Он мой лучший друг и, знаешь ли, у него есть имя.
Я пожал плечами.
— У нас не принято быть "на короткой ноге" с оборотнями, и я уверен, ты понимаешь, что и они чувствуют то же самое по отношению к нам. Всё так, как оно есть.
Меня всё ещё изумляло как близка она была с оборотнями, и как покровительственна была стая к ней, даже после того как выяснилось кем она была.
Она вскинула подбородок.
— Ну, я Мохири и у меня множество друзей оборотней, так что тебе придётся смириться с этим.
О того, что она назвала себя Мохири, тепло растеклось по мне, и я даже не осознавал, что заулыбался, пока она не огрызнулась:
— Что?
— Это первый раз, когда ты признала то, кем являешься.
— Это ничего не меняет, — сердито ответила она.
Но её отрицанию уже недоставало той убедительности, что присутствовала всего несколько недель назад.
— Это начало, — я улыбнулся ей, и она выглядела так, словно собиралась возразить, но промолчала. — Что ещё ты хотела бы узнать о Мохири?
Я надеялся, что её любознательность возьмёт верх над решимостью не иметь с нами ничего общего.
Она нахмурилась, словно раздумывала какой вопрос задать.
— Кто всем заведует? У вас есть президент или король, ну или кто-то в этом роде?
— Не совсем, — я объяснил ей про Совет и рассказал о том, что они встречаются каждый месяц для обсуждения важных дел Мохири. Когда она поинтересовалась, не хотел бы я однажды войти в состав Совета, я не смог не нахмуриться: — Никогда. У меня нет времени на бюрократию и не достаточно терпения, чтобы выдержать долгие встречи. Я воин и это всё, к чему я стремлюсь. — Или так было.
— Не ты ли только что говорил, что вы обладаете огромным терпением?
— Когда что-то стоит ожидания. Меня мало заботят политические дела.
Она послала мне проницательную улыбку.
— Что-то мне подсказывает, что такое отношение не прибавило тебе популярности у людей во власти.
— Они хорошо исполняют свои обязанности и понимают, что я хорошо справляюсь со своей ролью. Мы иногда расходимся во мнениях, но все мы работаем над достижением единой цели.
Она затеребила подушку, что держала в своих коленях.
— А что они думают насчёт того, что ты болтаешься без дела в неком городке, название которого никто никогда не слышал, теряешь время с сиротой, вместо того чтобы заниматься своими воинственными делами?
Неужели она на самом деле считала, что её жизнь так мало значит для нас? Для меня?