Обрушился сильный ледяной дождь, побудив меня двигаться быстрее. Если Сара шла пешком, она не могла быть слишком сильно ранена, но она не продержится долго в такую погоду. Даже мой Мори усиленно работал, чтобы обогреть меня вопреки леденящему натиску.
Сквозь шум дождя и рокот реки я услышал, как мне показалось, рычание. Я посчитал, что мой слух играет в злую шутку со мной, пока не всмотрелся в темноту и не увидел фигуру, кружившую в воздухе, в четверть мили вверх по реке.
Спустя десять шагов я ощутил едва уловимое касание к своему разуму.
Я помчался по пересечённой местности, её присутствие становилось всё сильнее и сильнее. Я достиг почти излучины реки, когда ветер донёс до меня моё имя.
Сердце бешено заколотилось. Она знала, что я рядом.
Я обогнул изгиб реки, и всё внутри оборвалось, стоило мне увидеть её, лежавшей вниз лицом в снегу, в менее чем в сотни ярдов от крошечной хижины.
— Сара! — заорал я, упав на колени рядом с ней.
— Сара, очнись, — приказал я, проверяя её дыхание и пульс. Показатели были слабыми, но она была жива.
— Оставайся со мной.
Её рот приоткрылся, и она промямлила что-то, что напоминало моё имя.
— Сара, о, Боже.
Я прижал её к себе. Над нами зарычал виверн, кружа в небе, словно оберегал её. Похоже, он почувствовал, что я не представляю для неё угрозы, поэтому и не атаковал меня.
— Ты ранена? — спросил я. Когда она не ответила, я нежно встряхнул её: — Сара, говори со мной.
— Х-холодно, — пробормотала она.
Я пощупал её джинсы.
— Gospodi, ты насквозь промокла.
Я подхватил её на руки и встал. Мне надо согреть её и освободить от промокшей одежды.
— Я с тобой. Ты должна оставаться в сознании ради меня.
— Ладно, — вяло произнесла она.
В считанные секунды мы были у хижины, взмостившейся на речном выступе. Хватило одного рывка, чтобы сорвать замок на двери. Я распахнул дверь и внёс Сару внутрь, ногой закрыв дверь за собой.
Я достаточно хорошо видел в темноте хижины и заметил две односпальные кровати. Я усадил Сару на ближайшую кровать. Осмотрев комнату, нашёл пиронафтовый фонарь на маленьком столике и пошёл зажигать его.
— Николас? — боязливо произнесла Сара.
— Я здесь.
Я чиркнул спичкой и вложил её в фитиль, слаба Богу, кто бы ни был хозяином этой хижины, он поддерживал её в хорошем состоянии. Фонарь ожил и, оставив его на столике, я отправился к камину, где уже была организована растопка. Не заняло времени развести хороший огонь для обогрева небольшого помещения.
Теперь мне надо было избавить её от промокшей одежды. Она не воспротивилась, когда я снял её крошечное пальто и стянул с неё рубашку, ботинки и джинсы. Её кожа посинела, и она неистово дрожала ко времени, как я снял верхнюю одежду с неё.
— Господи, у тебя кожа как лёд, — сказал я, когда рукой задел её бедро.
Я встал на ноги и скинул с себя куртку и рубашку. Мой Мори уже знал чего я хотел, и увеличил температуру тела ко времени, как я поднял её на ноги и прижал её к себе. Она стояла как кукла в рост человека, пока я растирал её руки и спину, чтобы усилить её кровообращение. Её отсутствие отклика пугало меня, хотя я и знал, что это было нормально для того, кто страдал от переохлаждения. Она придёт в себя, как только температура тела поднимется до нормы.
Она тихо вздохнула, когда её кожа стала согреваться. Облегчение накрыло меня, и я осмотрел комнатушку в поисках чего-нибудь сухого из одежды. Между кроватями стоял большой деревянный сундук, и это было многообещающим.
Я посадил её на кровать и открыл сундук. Внутри были ручной работы стёганые одеяла и две подушки. Я схватил толстое одеяло и укутал в него Сару, а потом отнёс её к огню. На полу был небольшой коврик, и я усадил её на него.
— Скоро потеплеет, — пообещал я ей.