Я предпочитаю не отвечать и перевожу взгляд на дверь в медицинский отсек.
— Ваш пациент нуждается в вашем внимании, медик.
Она снова пытается пронять меня своим пронзительным взглядом.
— Знаете, власти Китии её не примут. Без вашей защиты она окажется в опасности.
— Позволь мне побеспокоиться об этом. — На Китии менее развитые виды не имеют прав. Они относятся к классу прислуги. Высший Совет бросит мне вызов, и я буду сопротивляться на каждом шагу. По приезду я буду наслаждаться сражением с правящим классом. Презираю этих избалованных самодовольных идиотов.
— Из того, что я видела, она, очнувшись и осознав, как обстоят дела, мягко говоря, не обрадуется.
— Опять же, предоставь это мне. — Она права. Эбби вообще не примут на Китии. Она упрямая. Строптивая. Она будет спорить, возмущаться и сражаться. Она говорит, что думает, отстаивает свое мнение. Без страха.
И я нахожу это странно освежающим.
От одной этой мысли я снова возбуждаюсь.
Она совсем не будет счастлива. Но если это цена за её исцеление, то пусть будет так.
Когда придет время, я разберусь с последствиями.
То погружаясь в сон, то выплывая из него, я слышу доносящиеся из коридора тихие голоса. Похоже, генерал обсуждает с Зайарой маленький инцидент, свидетелем которого она оказалась.
Сейчас всё это кажется очень смущающим.
Мое сердце бешено колотится, даже несмотря на то что я смертельно устала. Травмы и события последних нескольких часов взяли свое, я чувствовала сильную усталость.
В конце концов, мне может и не понадобится это успокоительное. Я могла бы заснуть прямо сейчас.
Но какое-то движение привлекает мое внимание, и я понимаю, что Зайара вернулась и разглядывает меня сквозь толстое стекло.
Ощущение, что на тебя смотрят, как на экзотическую зверушку в зоопарке, быстро нарастало. Помню, как ходила в детстве с отцом в орбитальный зоопарк. Там были инопланетяне — жутко выглядящие существа со странными конечностями и невообразимой окраской. Они находились в стеклянных клетках, а мы смотрели на них и фотографировали, наблюдая, как они шаркают туда-сюда с безропотной апатией.
И я тогда удивилась, так как среди них оказались разумные формы жизни.
Теперь понимаю, что они чувствовали. Слава Марсу, последние орбитальные зоопарки закрылись несколько лет назад.
— Забудь то, что только что видела, — пробормотала я, борясь с нарастающим смущением. Почему я должна ощущать неловкость? Я не виновата, что какая-то огромная серебристая инопланетная задница залезла ко мне в резервуар.
Но в глубине души знаю почему. Потому что мне понравилось. В его объятиях было так хорошо и тепло.
Надеюсь, прямо сейчас я не покраснела.
Зайара пожимает плечами, пытаясь скрыть свое любопытство. Если она хоть чем-то похожа на человеческих цыпочек, то умирает от желания получить от меня ответы на вопросы. Но она выглядит как хладнокровная и уравновешенная женщина, и мы ещё не очень хорошо знаем друг друга. Поэтому, конечно, она не будет спрашивать.
— Ваши отношения с генералом не мое дело, — сухо отвечает она, и мне стало интересно, что она скрывает от этого большого серебряного идиота.
— Никаких отношений нет, — отвечаю я, не задумываясь. — Он просто… — Я качаю головой. — Неважно. Похоже, вы с ним довольно тесно общаетесь. Могу я спросить тебя кое о чем?
— О чем?
— Могу ли я ему доверять?
— Конечно, — мгновенно огрызнулась она. — Генерал Тарек пользуется уважением на Китии. Он с честью служит империи.
Автоматический, почти шаблонный ответ. Интересно. Кто этот Тарак на самом деле, что внушает такую преданность своим подчиненным?