Я полежу, пока головная боль не утихнет. Не могу позволить себе ходить с затуманенным зрением, чувствительным к каждому раздражителю из-за этой нелепой боли. Также не могу принять успокоительное. Не тогда, когда по кораблю ползают личинки ксарджеков. Я должен быть начеку.
Мне нужно восстановить уровень функционирования. И купол с растительностью кажется прекрасным местом. Все люди ушли, и, к счастью, стало тихо. Если появится какой-нибудь ксарджек, я услышу его противное щелканье до того, как он атакует.
Я кладу свои мечи рядом со скамейкой и ложусь, закрыв глаза. Убираю солнцезащитные очки, потому что слабое тепло яркой звезды на лице на самом деле довольно приятно ощущается.
Редкий момент слабости, но мне он необходим. Головные боли всё усиливались. А для такой работы необходима ясная голова. Мне нужно, чтобы боль прошла.
Аромат земной растительности и фруктов, кажется, обладает целебными свойствами. Потому что моя боль начинает исчезать. И когда замедляю дыхание до минимальной скорости и снижаю частоту сердечных сокращений, я что-то слышу.
Странные, человеческие звуки. Непонятное, бессловесное пение, мягкое и неравномерное.
Это должно раздражать. Но, как ни странно, я не возражаю. Несовершенный и уникальный человек.
Я ненадолго открываю глаза и прищуриваюсь. Звук доносится с верха купола. Между панелями.
Эта она. Её аромат достигает моего чувствительного носа, смешиваясь с запахом химикатов, сладких фруктов и ароматных цветов.
Я думал, все люди находятся в каютах. Неповиновение приказам?
Панели подвешены высоко над растительностью. И я много не вижу. Женщина действительно там? Я не смогу забраться на хрупкое строение, чтобы узнать.
Вместо этого закрываю глаза, ожидая, когда стук в моей голове утихнет.
Глава 3
Закончив очистку блока закрытых кислородных фильтров, я вся покрыта зеленой слизью. Масса имеет странный травянистый запах, как у рубленного сельдерея. Мои волосы пропитаны потом, а защитные очки снова измазаны в зеленой слизи. Я снимаю их и засовываю в верхний карман защитного костюма.
Схватившись руками в перчатках за узкие перила лестницы, я опасно балансирую, медленно спускаясь. Под моим весом лестница немного скрипит.
У моего покойного отца случился бы припадок, если бы он увидел подобное. Как главный ученый крупной биотехнологической компании на Земле, он был большим поклонником безопасности и гигиены труда.
Но здесь на Фортуне? С этим особо не заморачивались.
Всё, что происходит в далеком космосе, остается в далеком космосе, верно?
Начальник станции Эмин держит всех в ежовых рукавицах. Ходят слухи, что он сокращает расходы и откладывает понемногу себе в карман, переводя деньги в секретное налоговое убежище за пределами планеты.
По-видимому, именно поэтому начали выключать свет во время ночного цикла. Ради экономии электроэнергии мы должны ходить по темным коридорам с долбаными фонариками.
Полная задница.
Я достигаю пола и иду по узкой извилистой дорожке, которая проходит мимо высокопродуктивных фруктовых деревьев. В нашей установке жизнеобеспечения растут суперпривитые деревья с Земли, которые плодоносят намного быстрее обычных. Цикл роста яблок от цветка до фрукта составляет одну неделю. Деревьям помогают кислородные фильтры, очищая воздух.
Вот почему здесь всегда пахнет свежестью.
Снаружи, особенно в жилых отсеках, иногда немного воняет. Вот что происходит, когда тысячи людей запихиваются в гигантское, плавающее ржавое ведро.
Поэтому я предпочитаю прятаться в куполе установки, пока кордолианцы нас захватывают. Не говоря уже о том, что я могу съесть яблоки, персики и вишню.
Достигнув маленького поворота тропинки возле главного входа, я замираю.
Кто-то смотрит на меня.
— Ты! — Я глазею на кордолианца. Он сидит на скамейке, которую мы в шутку называем козеткой. — Тебе нельзя здесь находиться!
— Человек. — Недовольство отражается на его лице. На нем забавные солнцезащитные очки. Они выглядят как продолжение его причудливой наноброни. — Всем было приказано вернуться в свои комнаты.