В моих руках она наконец расслабляется, и слезы снова начинают течь.
Блядь. Ей действительно больно и плохо.
Не только парень ее мамы попортил ей жизнь, но и она сама пошла топить свои страхи в алкоголе, в результате чего на нее напали в уборной.
Чтоб меня.
Я должен был быть там для нее.
Должен был быть с ней, когда это случилось.
— Мне жаль. Я не хотела срываться на тебя, — всхлипывая, говорит Хейли.
— Все в порядке, — я улыбаюсь, глядя на нее сверху вниз и проводя пальцами по волосам. — Плачь, если нужно. Я здесь.
— Пожалуйста, не уходи… — бормочет она.
Я прижимаюсь поцелуем к ее макушке.
— Не уйду. Обещаю.
Хейли кивает и снова прижимается головой к моей рубашке.
Всегда сильная, но при этом такая хрупкая. И все, что мне хочется сделать, это обнять ее и сказать, что все будет хорошо. Хочется забрать ее боль, но я знаю, что не могу. Ее слезы проникают в мои кости и пробуждают желание никогда ее не отпускать.
Я узнаю этот тип слез. Слезы, которые срываются с глаз раз в миллион лет. Слезы, которые сдерживали так долго, что она, вероятно, даже не знала, что им нужно дать волю.
Я понимаю.
И не сбегу.
Не буду прятаться от ее боли.
Я утешу ее, пока она нуждается во мне.
Потому что это единственное, что я могу сделать правильно.
Глава 23
Томас
Я просыпаюсь в поту и от осознания того, что нахожусь не в своей чертовой постели.
Черт.
Черт, черт, черт!
Сбрасываю с себя одеяло и выпрыгиваю из кровати, ища свои вещи.
Видимо вчера все было совсем худо, потому как Хейли нуждалась в моей поддержке, а мне не хотелось уходить. Мы болтали всю ночь, пока не задремали.
И вот оно — чертово утро.
Обычно с этим не было бы никаких проблем, вот только я нахожусь в комнате студентки в общежитии.
Если меня поймают, моей карьере конец.
Блядь.