Она замолкает.
Я нежно поглаживаю ее по спине, пытаясь убедить ее выговориться, хотя гнев разрывает меня на части. Мне хочется узнать больше о парне ее мамы, чтобы вдолбить ему здравый смысл, но я знаю, что мне нужно быть здесь с ней сейчас.
— Мой папа… — бормочет Хейли, — умер, когда я была еще ребенком. Рак. Блядь. Черт, сраный рак.
Еще одна слеза сбегает вниз по ее щеке.
— Я до сих пор скучаю по нему каждый день, — она трет серьги и некоторое время смотрит перед собой.
— Он подарил тебе эти серьги с мороженым, — вставляю я.
Она поднимает голову с удивлением на лице.
— Кто тебе сказал?
— Ты. Помнишь в ресторане?
— А, точно. Ага. Папа подарил мне их, когда я был маленькой. Я всегда любила покупать мороженое в магазине прямо на углу нашей улицы. Мне так понравилось, что он подарил мне их на день рождения. Это было так давно, и до того...
— До того, как у твоей мамы появился новый парень.
Она глубоко вздыхает и снова выдыхает.
— Он разрушил нашу жизнь. Маме он понравился только потому, что вел себя высокомерно. Он сразил ее наповал, водил в разные места, дарил много подарков и осыпал любовью. Это был ее способ забыть об отце. Теперь от этой сладости осталось не много.
— Не думаю, что она забудет о твоем папе, — добавляю я.
— Нет, но она пытается. Вот почему так сильно хочет остаться с ним.
— С тем парнем?
— Ага. Она жаждет его внимания, даже когда его поведение оставляет желать лучшего. Хочет поступать правильно в его глазах, но ему никогда ничего не нравится.
— Он причинял тебе боль? — спрашиваю я через некоторое время.
Хейли облизывает губы.
— Иногда. Но в основном маме. Они всегда ссорятся и кричат. Я больше ничего не помню о своем детстве после смерти папы, кроме того, что он бил мою мать, а она даже не защищалась.
— Господи… — Я делаю еще один глубокий вдох. Не могу поверить в услышанное.
Хейли внезапно хватает меня за руку.
— Пожалуйста, не говори никому, — просит она.
И что мне ей ответить?
Все, что я могу придумать, это позвонить в полицию и рассказать им о жестоком обращении, которому подверглись она и ее мать. Но опять же, какие доказательства у меня есть, кроме ее истории? Никаких. Все без толку. Я чувствую себя таким чертовски бесполезным.
Но ее голос отрывает меня от моих мыслей и возвращает к моменту.
— Пожалуйста?
Киваю и сжимаю девушку в крепком объятии.
— Обещаю.
Боже, неудивительно, что она такая замкнутая. Столько пережить.