— Он прикасался к ней?
Я прекратил удары.
— Нет. Ему показалось, что он может смотреть, как Серафина принимает душ.
Фабиано изучал мое лицо.
— Где она?
— В постели.
Его брови поползли вверх.
— В твоей постели?
Я ничего не сказал, но встретился с ним взглядом. Он вздохнул.
— Итак, ты ... — он подыскал подходящее слово и сдался. — Я думал, ты хочешь использовать ее девственность как рычаг против Кавалларо и ее жениха?
Я пытался понять чувства Фабиано, но он слишком хорошо их скрывал. Если бы он приложил столько усилий, чтобы скрыть свои чувства, он бы только не одобрил моего насильственного захвата Серафины.
Я направился к нему.
— Ты питаешь к ней чувства?
Он поморщился.
— Серьезно? У меня есть Леона. Меня не интересует Фина.
— Но тебе не нравится, что я причиняю ей боль?
— Ты Капо. Ты можешь делать с ней все, что захочешь, но нет, мне не нравится, что ты наказываешь ее за то, что сделал наряд.
Я уважал Фабиано за его честность. Большинство мужчин были слишком трусливы, чтобы сказать мне правду в лицо.
— Тогда тебе лучше уйти сейчас, потому что через два часа у меня назначена встреча с Данте и ее семьей, и Серафина будет играть главную роль.
Он отвернулся, мускул на его щеке дернулся.
— Я должен вернуться к Леоне.
— Сделай это. Иди к своей девушке. А я пойду к своей.
— Она не твоя, Римо. Она не выбирала тебя. Это большая разница, — сказал Фабиано, прежде чем повернуться и уйти.
Я вернулся к боксерской груше и пнул ее сильнее, чем раньше.
СЕРАФИНА
Даже на следующее утро пицца тяжелым грузом лежала у меня в животе, но, по крайней мере, сейчас мой желудок скрутило по другой причине, чем ужас. Я подумала, не съесть ли еще кусочек на завтрак. Мне нужна была вся энергия, которую я могла получить, если бы я хотела найти способ победить Римо в его собственной игре, потому что независимо от того, насколько я была защищена, я знала, что Римо не стал бы устанавливать видеозвонок с моей семьей, если бы он не знал, что у него есть что-то, что может причинить им боль.
Я почти не спала всю ночь. Римо не запирал мою дверь после того, как ушел, но я и не пыталась выйти наружу, опасаясь, что это ловушка. Я все еще была слишком потрясена, чтобы планировать свой полет так, чтобы гарантировать его успех.
Я натянула через голову атласную ночнушку, хотя и не хотела отдавать Римо даже эту маленькую победу, но, чтобы выжить, я должна была выбирать.
Шаги перед дверью заставили меня напрячься, и я встала с кровати, предпочитая стоять лицом к Римо, но вошел не тот страшный Капо. Савио Фальконе стоял в дверях, его карие глаза изучали меня. Я обхватила себя руками, прежде чем успела подумать.
— Пойдем, — приказал он, кивнув в сторону открытой двери.