— Что?
— Веревки?
— О, да. Думаю, да. Это искусно. Разговор о подвешивании звучал круто.
Всего на пару секунд он поднимает руку и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.
— Ты особенная, Карина. Надеюсь, Данте всегда хорошо с тобой обходится.
Я не уверена, это вопрос, беспокойство или утверждение, поэтому отвечаю:
— Так и есть.
— Когда будете готовы, ребята, приходите на следующий урок. Я скажу и ему.
— Окей.
Я смотрю, как он уходит, чувствуя, что у нас будут два совершенно разных разговора.
Данте
Такер, должно быть, нагнулся и нашел свои яйца с тех пор, как я видел его в последний раз. Он хмурится, как будто помнит, что мы практически семья, и ему не слишком нравится эта идея.
То же дерьмо.
Он бросает в меня лист бумаги.
— Я достал номер Кэденс.
— И? — его пустое выражение лица так и умоляет меня ударить по нему кулаком. — Ты уже говорил с ней об этом?
Нахальный ублюдок сжимает челюсть, прежде чем ответить:
— Да. Это было очень неприятно.
— Жизнь станет намного неприятнее, если ты не прекратишь заставлять меня задавать тебе вопросы. Скажи мне, черт возьми то, что я хочу знать, и уходи.
Наконец, он отбрасывает прочь свое дерьмовое отношение к ситуации.
— Сначала она разозлилась и повесила трубку. Но затем перезвонила и сказала, что очень взволнована и хочет встретиться с Кариной.
— Отлично.
— На данный момент она в Калифорнии и вернется только на следующей неделе. Рассталась со своим парнем или что-то в этом роде. Предупреждаю, вокруг нее всегда есть какая-нибудь драма...
Я качаю головой, и он замолкает.
— Тебя это не касается. Я позабочусь о Карине.
Судя по выражению его лица, он раздосадован тем, что не может повлиять на жизнь своей младшей дочери.
Как плохо. Он дал это право мне давным-давно, как только я заинтересовался ею.
— Ты ведь знаешь, что ее мать была связана с Президентом «Диких Драконов»?
— Меня это не волнует.
В течение минуты мы смотрим друг на друга. Он первый прерывает зрительный контакт и, наконец-то, передает информацию.