— Барабанщик. Он раньше ходил в нашу школу. Думаю, что его отчислили.
После этого поездка продолжается в тишине. Я поворачиваюсь, чтобы понаблюдать, как центр города мелькает за окном.
— Сегодня меня много спрашивали о моем пропавшем гипсе, — говорит он, заставив мои глаза приземлиться на его подтянутое предплечье.
— И что ты сказал? — я позволяю глазам переместиться на его удивительное лицо, настолько красивое в профиле.
Он поглядывает на меня.
— То, что врачи попутали, и она не была сломана.
— Как ты избавился от гипса?
— Я воспользовался отцовскими электроприборами, в основном циркулярной пилой. Лиам помог мне.
От волнения у меня расширяются глаза, что он использовал пилу на себе, но его превосходно выглядящие руки остановили меня от комментария.
Его рука сжимается и разжимается на руле.
— Я могу кое о чём спросить тебя?
Я сразу же напряглась. Когда он спрашивает разрешения задать вопрос — плохой знак. Несмотря на моё беспокойство, я киваю.
— На что похоже, когда ты исцеляешь кого-то? Это причиняет боль?
Узел сформировался в моем животе. После израсходования моей жизни, не говоря ни с кем кроме моей матери, появляется неприятное ощущение, и не хочется говорить об этом сейчас. Но слишком поздно, чтобы повернуть время вспять. Он уже знает мою тайну, а я его. В глубине души я рада. Больше не могу в одиночку тягаться с этим, и, по некоторым причинам, я доверяю Лукасу, даже если не уверена, что смогу доверить ему сердце.
— Боль не заживает, — наконец отвечаю я.
Он морщит лоб, пока пытается долго смотреть на меня.
— Когда ты нашёл меня на лестнице в тот день, я просто задела кого-то, кто был довольно-таки в плохой форме. Думаю, что это, мог быть тот студент, Дерек. Потому что я не использовала свою силу, чтобы помочь ему, и, держала её в себе, и почувствовала себя плохо.
— Плохо? Да ты тряслась как осиновый лист и едва могла стоять на ногах, — подчеркивает он.
Я киваю головой.
— Такое происходит каждый раз, когда ты не исцеляешь больного человека, с которым контактируешь? — его недоверчивый вопрос понятен. Я не могла бы жить своей жизнью, если бы оно именно так работало.
— Я не подцепляю все болезни. Если чья-то болезнь не прогрессировала достаточно, чтобы затронуть их здоровье, то я не почувствую его. Но если я рядом с реальным больным человеком, тем, кто страдает, такое может произойти, если ослаблю бдительность. Я знаю, как это блокировать большую часть времени так, чтобы я не стала наполненной или переполненной. Но когда я расстроена или в напряжённом состоянии, то штуки могут иногда и проникнуть в меня.
Он с минуту моргает, словно что-то обрабатывает.
— Иисусе, вот почему Крис был покрыт кровью той ночью, но парамедики так и не смогли найти царапинки на нем. Ты оттащила его через дорогу подальше от машины, и излечила его.
— Это было непреднамеренно, но да, я исцелила.
Он проводит рукой по щеке и смотрит на меня. Я могу ощутить его нерешительность.
— Что? — спрашиваю я.
— Почему ты не помогла Грэйди? Он был в намного худшей форме, чем Крис.
Я едва ли понимаю свои собственные способности. Трудно найти правильные слова, чтобы объяснить ему.
— Есть правила, — говорю я.
Он продолжает поглядывать на меня, пока ведёт машину, ожидая от меня разъяснений.