Господи! Только бы выжила.
Ее сюда привезли в тяжёлом состоянии, но живую, это все, что ему сказали. Все.
Сколько он так с Шахом просидел?
Минуты? Часы? Все слилось, и время не ощущалось совершенно. Максим, кажется, и удары своего сердца не различал,- оно, будто предчувствуя что-то, замерло, перестало биться.
Из дверей выходит бледная Вика.
Мертвенно бледная. Глаза…. Она ему в глаза не посмотрела, отвернулась. За ней вышел врач. Хирург. И направился к нему.
Сердце застучало в бешеном ритме. В висках запульсировало. Ладони вспотели. А ноги… ноги отказались его слушаться, и встать он не смог. Просто не смог. Ног он не чувствовал.
Стало страшно. Еще страшней, чем было.
Живи, Соня, живи!
****
Давно, очень-очень давно, Гриша не проводил так вечера и ночи.
В приятной компании безумно волнующей женщины, за неспешными разговорами обо всем и обо всех.
Они лежали вдвоём на кровати, притащили сюда поднос с едой, чай. Пили, ели и разговаривали.
О жизни. О нем. О ней.
Оказалось, это очень приятно рассказывать другому, важному и нужному, для тебя, человеку, о себе. Про прошлое. Настоящее и будущее.
О том, кто ты, что ты.
Даже ошибки свои, и те было приятно обсудить.
Когда тебя слушают, понимают и никак не пытаются в чем-то обвинить и уличить. Это невероятные ощущения.
У него душа пела, плясала, и так далее…
Эля успокоилась после своей истерики. Умылась и сказала:
- Есть хочу!
Все, он был сражен наповал.
Молодая женщина не истерила, не кричала, не предъявляла претензий.
А внятно и спокойно его предупредила, что методом похищений и запугиваний за девушками давно не ухаживают. Цветы, конфеты, кино… как для примера.
Он понял, клятвенно пообещал все устроить…но пока в домашних условиях.
Правда, доставку цветов заказал, так сказать, из вне, а кино и конфеты были в наличии. Но им двоим кино только мешало говорить, так что, телевизор в итоге был выключен совсем, он им был не нужен.
Эля удивительная!
Красивая, умная, целеустремленная. Запуталась только в себе немного, но ничего, он поможет ей распутаться, уже помогает.
Она так на его плече рыдала, до икоты, распухшего носа и потекшей туши. Но ему все равно было, а вот она…, как только успокоилась, почему-то застеснялась своего поведения, извинилась даже.
Это был необыкновенный вечер откровений. С ее стороны. С его стороны.