Оставив ключи на стойке, вышла на улицу. Игорь вышел сразу вслед за мной, на ходу застегивая пальто. Я хотела уже попрощаться и уйти, как заиграла веселенькая мелодия. Лис принял вызов.
— Да?.. Что?.. Когда?.. Я понял. Сейчас приеду.
Лицо парня стало очень серьезным и решительным.
— Все в порядке?
— Нет. Опять что-то в больнице. И… — он замялся.
— Что такое? — внутри все сжалось от дурного предчувствия.
— Кажется, что-то с Егором. Он в реанимации.
— Что?! Как?! Кто это сказал? Что случилось?
Я не могла поверить. Неужели опять? Неужели все-таки кто-то ведет охоту на рысенка? Неужели этому кому-то все же удалось покалечить парнишку?
— Отец звонил, — ответил лис.
Я кивнула, а в следующую секунду развернулась и почти побежала к калитке. Скорее в больницу. Вот тебе и обещанные меры по безопасности!
Игорь рванул за мной и придержал за локоть.
— На машине быстрее. Я тоже туда еду.
Я кивнула. Сейчас мне было все равно как: я должна была добраться к рысенку, как можно скорее. Бедная Людмила Григорьевна. За что только судьба ее так испытывает?
***
Игнат потер кулаком переносицу и бросил взгляд на настенные часы. Стрелки двигались в заданном темпе, отсчитывая секунды. В отличие от его собеседников: те двигаться даже не думали.
— Конечно, мы помним, что вы приехали расследовать дело найденыша, — горячо вещал Лаврентий Леонтьевич.
Его лицо раскраснелось, а брови хмурились.
— Но все мы знаем, что подобные расследования часто оканчиваются ничем. Да и прошло уже пятнадцать лет. Неделя-другая промедления погоды не сделает. А у нас тут крайне неприятная, я бы даже сказал, опасная ситуация!
Доктор Виргун, всем сердцем радеющий за благополучие своей клиники, веско, но аккуратно поставил сжатый кулак на стол. Дальновидный шаг. Учитывая комплекцию дуала-медведя, опусти он руку с усилием — мог и сломать, а мебель — общинная собственность.
— Леонид Лаврентьевич хочет сказать, что мы были бы вам благодарны, если бы вы занялись расследованием пары инцидентов и поставили их в приоритете, — дипломатично пояснил Ростислав Алексеевич, сидящий во главе стола.
Игнат посмотрел на присутствующих. Присутствующие не сводили с него ожидающих взглядов. Пространство за конференц-столом как будто с каждой секундой сжималось, приближая его к трем парам глаз, в разной степени горящих праведным негодованием и жаждой мести.
— У вас есть какие-либо предположения относительно мотивов хулигана? — спросил он.
— Хулигана? Да позвольте же, какое же это, молодой человек, хулиганство?! — прищурившись, скрипуче каркнул ворон. — Самый настоящий разбой! Среди бела дня! Вы бы видели мой кабинет! У настоящего мастера в инструментах, заготовках и эскизах всегда есть свой особый порядок. Пусть так может не казаться со стороны, но он есть! Но этот взрывпакет превратил мой кабинет в обиталище хаоса!
Борис Игнатьевич от одного воспоминания, что творят рабочие в его вотчине, приходил в негодование. Безответственные люди, ничего не понимающие в высоком ювелирном искусстве, они свалили все найденное в коробки, выставили за дверь и назвали этот вандализм расчисткой помещения под ремонт!
Воистину не так страшен был взрыв, как его последствия в виде ремонта. Слово-то какое… отвратительное!
— Так у вас есть предположения?
Игнат не стал заострять внимание на формулировке. Спор со старым ювелиром не имел шансов закончиться быстро и безболезненно, так что затевать его было неразумно. По крайне мере, по пустякам.
— Обоснованных — нет, — осторожно ответил Ростислав Алексеевич.
— А необоснованных?