Звук ее голоса будто разбил вдребезги купол безмолвия.
Плюнув на поиски пропавшей пуговицы, она выпрямилась и обратилась к Третьяку:
— Зачем ты пришел?
— Предложить помощь с Егором, — ответил рысь, разглядывая женщину.
Растрепанная, в измятой одежде, с красными от поцелуев губами. Женственная. Манящая. Опасная. Ему следовало держаться от нее подальше. Всегда.
— Чудесно! И очень кстати. Но все же, как ты узнал?
Рысь нахмурился.
— Мы с Ростиславом Красноярцевым давние друзья.
— Я не чувствую себя виноватой, Алекс.
— Ярослав, — поправил он.
— Ярослав… — повторила она, успешно скрыв горечь усмешкой. Никакой он не Александр. Не Алекс, пусть она и звала его так. — Даже если бы у меня были твои контакты, я бы тебе не сказала. У тебя своя жизнь. Семья, дочь, возможно, уже и не одна…
— Одна.
— Не суть. У меня к тебе никаких претензий, — короткая пауза, после которой тон Людмилы немного смягчился. — Извини за пощечины. Нервы.
— Я тебя ни в чем не виню.
Рысь пожал плечами, снял пальто, положил на кровать и сел рядом.
— Значит, ты не против пойти со мной в клинику и поделиться образцами для анализов? — ловко перевела тему Людмила.
— Зачем? — Ярослав ощутимо напрягся.
— У Егора диагностировали, — она делала выдох и переступила с ноги на ногу, — уремический гипотиреоз. У него могут отказать почки. Им нужны образцы от отца.
— Почему от отца?
— Потому что мы несовместимы. Я не могу быть его донором! — вскинулась Людмила, а потом обессиленно опустилась в кресло и прикрыла ладонью глаза.
— Возможно, бояться нечего и лечение будет успешным, но если вдруг… Это может спасти Егору жизнь.
— Но ведь пока острой необходимости в пересадке нет, верно? И она может так и не возникнуть.
Людмила сощурилась.
— В чем проблема, Ал… Ярослав? Тебе сложно сдать пару анализов для своего биологического ребенка? Я же не требую тебя брать его к себе по выходным и знакомить с семьей! — обманчиво расслабленным движением она положила руки на подлокотники.
— Я не отказываюсь, Мила, — успокаивающим тоном ответил рысь.
— Но и не соглашаешься! — вспылила женщина.
Третьяк потер ладонью подбородок, бросил взгляд на часы и произнес:
— Я не против. Но не здесь.
— В каком смысле? — не поняла Людмила.
— Если здесь узнают о моем внебрачном ребенке, у меня будут неприятности. В той сфере, где я работаю, важнее всего доверие и незапятнанная репутация. Скандальный бракоразводный процесс, как ты понимаешь, ей не способствует