— Раздевайтесь, Тамара. А вы, ребята, подождите за дверью.
Выпроводив Ара и Владимира, Леонид Лаврентьевич стал прояснять ситуацию вопросами типа 'сейчас болит?' и 'а если наклониться?'. Уложив меня на кушетку, врач-медведь прощупал болезненное место, заставив меня тоненько поойкать, а после снова сел за стол и мне велел подняться.
— У вас, маленькая лисичка, ушиб. Сейчас направлю вас на рентген для успокоения.
Потратив еще некоторое время, чтобы сделать снимок, я снова вернулась в кабинет доктора Виргуна. Изучив предоставленные данные, Леонид Лаврентьевич кивнул:
— Так и есть. Ушиб. Неделю нужно вылежаться. Не сидеть! Нужно будет мазь купить, она с анальгетиком. В стационаре полежим?
Я забрала листок с врачебными предписаниями и отрицательно покачала головой. Не нужно мне никакого стационара. Нужна родная кровать без запаха больницы.
Доктор, будто почуяв неладное, прищурился.
— Ничем больше во время падения не повредились, Тамара?
Я снова покачала головой.
— Вот и хорошо. Тогда сделаем так: направление я выпишу, а вы уже сами смотрите. Хотите — приезжайте в больницу, хотите — поезжайте домой и лежите. Неделю лежите, Тамара. Строгий постельный режим.
Я снова кивнула, поблагодарила Леонида Лаврентьевича, хитро смотревшего на меня поверх очков, и смылась из кабинета, на ходу ощущая, как боль проходит.
— Все? — спросил Ар, увидев меня.
— Да. Сказали домой и лежать, — ответила я.
— Тогда поехали, отвезем тебя к твоему троюродному фельдшеру, — произнес Владимир.
Родной третий этаж с его четырьмя лестничными пролетами дался мне сравнительно легко, но Ар все равно крепко держал меня под руку.
Позвонив в дверь, я подумала, что хорошо было бы, если бы совушка еще не вернулась. Но замок щелкнул, отпираясь с внутренней стороны. Ну, здравствуй, неловкая ситуация, давно не виделись.
Антонина оценила мизансцену, внимательным быстрым взглядом окинула мой жалостливо жмущийся к ноге хвост и закушенную губу и посторонилась.
— Проходите и рассказывайте, что случилось.
Оказавшись в коридоре, я рефлекторно наклонилась, чтобы расстегнуть сапоги, да так и застыла. Самое основание хвоста кольнуло острой болью. Я сделала шумный резкий вдох.
— Что такое? — обеспокоенно спросила Тоня.
— Она упала. Не особенно удачно, — ответил Ар вместо меня.
— Давай, разгибайся потихоньку, — велела сестра, а сама стала снимать с меня сапоги.
Владимир, не дожидаясь приглашения, тоже стал разуваться. Совушка, услышав возню, посмотрела на молодого человека, вопросительно выгнув бровь.
— Мы подождем. Вдруг вы все-таки решите ехать в стационар.
Совушка ахнула:
— Какой еще стационар?
— Тонь, я тебе сейчас все объясню, — ответила я.
Троюродная кивнула и продолжила помогать мне с сапогами.
— Ар, Володя, вы проходите в кухню. А мы сейчас подойдем, — велела она.
В моей комнате мне было приказано раздеться и показать, где болит. Никакие отговорки типа 'я только от врача, меня уже смотрели!' не помогали. Антонина вертела меня, вертелась сама, щупала, давила, слушала мои ойканья и в итоге определилась с вердиктом: