— Что у вас стряслось?
— Травма. На байке отвезти не могу. Надо, чтоб сидеть было поудобней, — ответил Ар.
— Так может, лучше в больницу? Рентген сделать?
Предложение было разумное, но…
— Не надо в больницу, — вклинилась я в разговор, — я живу с фельдшером.
Змей нахмурился и очень странно на меня посмотрел. Так, что мне стало очень не по себе и пояснение вырвалось само:
— С сестрой моей троюродной, Тоней.
Уголок губ змея дернулся, будто он на корню пресек улыбку, а атмосфера существенно потеплела.
— И троюродная сестра Тоня обладает рентгеновским зрением? — уточнил филин.
Я нахмурилась. В больницу не хотелось. Больницы я очень не любила с детства. Вот прям до тремора конечностей.
— А если перелом? — выдвинул очередной железобетонный аргумент Владимир.
Я молчала. Парень был прав. В больницу, конечно, до тошноты не хотелось, но здравый смысл подсказывал, что упираться рогом глупо, особенно в свете того, что у лис рог отсутствует. Он привилегия баранов.
— А если перелом? — добавил перцу Ар, повторяя слова филина. От дублирования сакраментальный вопрос только поднабрал весомости. А если и правда?
— Хорошо, — выдохнула я.
— Вот и умница, — кивнул змей и открыл для меня дверь машины.
Сделав короткий звонок, водитель тоже занял свое место.
— Я позвонил Леониду Лаврентьевичу. Он тебя быстро примет без очереди и прочей мутотени, — произнес Владимир.
Я кивнула. Для дуалов суровой жизненной необходимостью были собственные врачи различного профиля, поэтому выбор именно этой профессии поощрялся и активно пропагандировался в рядах общинских детей и молодежи. В основном даже открывались частные клиники, чей персонал состоял исключительно из дуалов. Между прочим, лучшие в своем классе. А в маленьких городках наши доктора открывали частные кабинеты. Очень удобно.
Сидеть действительно было больновато. Так что я расположилась полулежа по диагонали, страдая от стыда, что вышла побежденной из неравной схватки со ступенькой.
— Нормально? — спросил Володя.
— Да, спасибо.
— Тогда поехали.
Водителем Владимир был отличным. По нашим дуршлагообразным дорогам ехал мягонько, хоть и не на минимальной скорости. Меня на заднем сидении лишь слегка покачивало, что показатель. Потому что в автобусах по тому же маршруту пассажиров подкидывало так, что ноги от твердой поверхности отрывались. За машиной урчал мотоцикл. А я думала, что скажет Тоня, когда меня домой приведут под белы рученьки два чужих мужика. По всему выходило, что ничего хорошего.
Леонид Лаврентьевич оказался крупным седым пожилым мужчиной в прямоугольных очках. Все его движения были степенными и размеренными, выверенными до миллиметра. Охран, виднеющийся в вороте халата, изображал оскаленного медведя.
— Проходите, ребят. Где там ваша пострадавшая? — приветливо произнес доктор Виргун.
Меня, старательно прячущуюся за все те же натуральные плечи, выставили перед врачом, попутно представив. Мужчина посмотрел на меня поверх очков и поинтересовался:
— На что жалуемся?
'На вселенскую несправедливость и собственную рассеянность', - подумала я, а вслух произнесла:
— На боль в районе копчика.
Доктор хмыкнул.