Капкан для лисички
Лисавета Синеокова
Глава первая, в которой Лисичка оценивает явные и скрытые преимущества
Маленькая белая кошечка лежала у меня на коленях и снисходительно урчала. Тихо и ненавязчиво. Я с восторгом гладила шелковистую шерсть и боялась лишний раз вздохнуть, чтобы не спугнуть прекрасное создание. Кошечка сонно жмурилась, нехотя принимая благоговейные поглаживания, а потом вдруг повернула голову, посмотрела на меня разноцветными глазами, запустила коготки мне в ноги и недовольно произнесла: 'Тамар-р-ра!'
— А? Что? — я оторвала голову от подушки, пытаясь сообразить, что происходит. Волосы мешали обзору, открывая для видимости только пару тапок в виде очень хмурых и подозрительных собачьих морд.
— Слушай, сколько можно тебя будить? Откуда у такого тщедушного тела богатырский сон? Вставай, Тома. Универ!
Я страдальчески простонала и снова упала в подушку, чтобы прямо из нее отмахнуться от назойливого будильника:
— Мне ко второй.
— К какой второй, сонное царство?! — повысила голос самоназванная совесть. — Ты уже на третью опаздываешь!
Третьей парой была философия. На философию опаздывать никак было нельзя, потому что философия не терпит несерьезного отношения. Вернее, преподаватель философии не терпит несерьезного отношения к своей дисциплине, а зачет дифференцированный!
Я стрельнула взглядом в часы и с криком 'Тоня, я проспала!' вскочила с кровати и побежала в ванную. Привести в порядок зубы, лицо, выпутать волосы из цепочки, дать себе затрещину за то, что опять забыла заплести гриву в косу перед сном. На душ времени нет. Не задерживаясь надолго у раковины, с той же скоростью вернулась в комнату и стала быстро одеваться.
Тоня кинула на кровать одеяло, которое ринулось в ванную вслед за мной, но не добежало, фыркнула и пошла к двери.
— На столе чай и бутер. Только попробуй не съесть.
— Тоня, я опаздываю! — пискнула я, продираясь сквозь горловину свитера.
— Я все сказала! — припечатала Антонина и удалилась, судя по всему, на кухню.
Быстро натянув колготки и юбку и покидав в сумку тетради-ручки, заскочила на кухню. Слух не подвел. Тоня сидела на табурете, покачивая ногой и в тапке с недоверчивой собачьей мордой, и маленькими глотками пила горячий чай, грея ладони о кружку.
Долив в свою холодной воды, залпом выпила, схватила бутерброд и унеслась в коридор обуваться.
— Сё, Онь, а угеаа! — крикнула я, держа бутер в зубах
— Беги аккуратней!
На пару таки удалось успеть заблаговременно. Опоздания считались признаком несерьезного отношения к царице наук, поэтому опоздавшие на пару не допускались и на зачете им светила суровая расплата. Только упав на стул, я почувствовала, что могу выдохнуть. Успела. Еще одна пара без угрозы диф. зачету. Теперь осталось только тихо сидеть и записывать.
После учебы мы всей толпой шли к остановке. Олежек, единственный парень группы и по совместительству староста, как всегда, балагурил. Девчонки, как всегда, заливисто хохотали над его шутками. Основная часть нашей группы загрузилась в первый же автобус и укатила по самому наезженному кольцевому маршруту, оставив нас с Олежеком дожидаться своих железных повозок.
— Ну что, Томка, чего тебя на английском не было?
— Сам 'Томка', - привычно огрызнулась я, — да проспала.
— Что-то ты подозрительно часто просыпаешь. И каждый раз английский, — хмыкнул парень и хитро улыбнулся, — никак личная жизнь не дает выспаться?
— Нет. Просто непереносимость английского. Организм сам отказывается просыпаться, — улыбнулась в ответ.
— Какой у тебя, однако, организм прокачанный, — хохотнул сокурсник.
— Сама растила, — с нарочитой гордостью задрала нос.
На светофоре показалась моя 'карета'.
— Слушай, Томка, и как тебе без шапки не холодно? — в который раз поинтересовался парень, тоже заметив подходящий автобус.
— А меня любовь греет, — подмигнула я и махнула рукой на прощание.
— Таки греет! И чего было на организм сваливать? — донеслось веселое от Олежека в уже закрывающуюся дверь.