- Ну... - я смутилась. По правде сказать, во мне говорила все та же ревность, а еще чувство вины. Особенно чувство вины - ведь пусть не идеалом, а примером для подражания, образцом женщины, матери была для меня совсем другая женщина.
- Прости, но даже внешне Вероника Дмитриевна мне не кажется идеалом. Ты гораздо красивее.
- Только для тебя если, - я поцеловала его в плечо.
- Нет. Я вижу, как на тебя мужики смотрят. Нет, я не ревную, - правильно расценил он мое шевеление. - Но мне не нравится, что ты до сих пор не поняла, какая ты. Вот и сейчас - сравниваешь себя с матерью, и такой голос... Но ты молодец. С такой... с таким детством, - смягчил он все же. - И комплекс неполноценности ты в себе преодолела.
- Это было не просто, - глухо, еле слышно, прошептала я. И не договорила: да и не смогла бы. Без мужа не смогла бы, без подруг, особенно без Милы. Подлезла повыше, в свете ночника всмотрелась в глаза, погладила любимое лицо, губы, потянулась поцеловать. Муж обнял за талию и пониже, притянул...
- Ааааа!
Я подскочила, торопясь встать, но тут 'ааааааа' удвоилось. В кроватке стояли и истошным голосом орали оба.
- Тссс, тише, тише, - пыталась я их угомонить. - Мама тут. Не кричите, всех перебудите!
Дети смотрели на совершенно чужую комнату, плакали благим матом и тянули ко мне ручки. Подняла обоих сразу, не удержалась на ногах, плюхнулась на постель. Саша встал, забрал Андрюшку. Игорешка уткнулся мне в грудь, затеребил сорочку.
-Обрадовался, титю нашел, - перехватила его. - Не дам, спать давайте.
Пробовали укачать. Пока на руках носишь - вроде дремлет. Начнешь в кроватку класть - опять орет. После третьей, кажется, попытки сдались, положили на кровать, легли сами. Ну, как легли. Попытались. Я кое-как еще уместилась на самом краю, почти на весу, а Саша постоял, с сомнением глядя на узенькую полоску у стенки, но тут Андрюшка перевернулся и стукнул ногой в стенку.
- Я к Климу пойду, что ли, - вслух подумал муж негромко. - У него диван широкий.
- Иди, - я подвинула Игорешку, а то он меня совсем спихивал. - Попробуем хоть так, спать очень хочется.
Сашка вышел, осторожно прикрыл дверь. Всю ночь балансировала на краешке кровати, караулила норовивших укатиться детей. Утром я встала опухшая, дети - бодрые. Покормила самого мелкого, пошли в кухню. Заспанный Саша варил кашу Андрюшке.
- Па-па-па-па! - заголосил Дрюнька, кидаясь к отцу.
- Привет, братаны, - подхватил сына на руки. - Доброе утро, Маруська!
- Я спать хочу, - ответила я вместо 'здрасьте'. - Умираю! - обняла его одной рукой, Игореня завопил что-то радостное. - Ты хоть выспался?
- Так себе, - Сашка выключил конфорку, положил кашу в тарелку. - Сейчас остынет, есть будем, - это Андрюхе. - Клим спокойно спит, так Норд всю ночь топтался, ворчал, нюхал. Хорошо хоть, не лаял.
- Пап, ты храпишь! - обвинил Клим, появляясь в дверях в одних трусах. - И локтями толкаешься!
- Ты, вроде, спал, - удивился Саша.
- Да я просыпался то и дело, - возмутился старший. - Ладно, я пойду Норда выведу. Как вернемся - завтрак хоть будет? Поспать не даете, так хоть поесть...
- Все из-за вас, - ворчала я на мелких, воруя у Андрюшки ложечку каши. - Вот у Серебро вы спите спокойно, что тут-то орали?
- Не знаю, что они орали, знаю только, что сегодня вы на диване ляжете, Клим в спальне, а мы с Нордом на коврике.
- Норда спросил? А то на тебя жалуются, что храпишь и лягаешься.
- Тогда в машину придется идти, - вздохнул Сашка, ссаживая сытого сына на пол и давая ему непроливайку с соком.
- Это будут длинные, длинные выходные, - зевнула я.
- Я возьму этот большой мир,
Каждый день, каждый его час,
Если что-то я забуду,
Вряд ли звезды примут нас.