— Скрепить? — удивилась я. — Чем? Степлером, что ли?
— Нет, малыш. Поцелуем.
В общем… да. Лебедев схватил меня в охапку и поцеловал так, словно безумно соскучился. Рядом даже засмеялись, а потом зааплодировали…
— Молодожёны, что ль? — раздался чей-то голос. О, руссо туристо!
— Ага, — кивнул Сашка, отпуская наконец мои губы. Ох, как хочется ещё…
— Ну, счастья вам тогда! Здоровья, детишек! Горько, ребята!!!
— Горько!!! — грянули ещё примерно десять голосов, и Лебедев, усмехнувшись, опять меня поцеловал. К моей радости…
Наверное, это всё Ян Непомуцкий виноват. Я же хотела ещё? Вот, получила ещё.
Надо быть осторожнее со своими желаниями… Особенно вблизи всяких святых и их скульптур.
В отель мы ввалились уже после двенадцати ночи. Уставшие, довольные и… объевшиеся.
— Кто первый в душ? — спросила я у Лебедева, и он сразу хитро прищурился.
— А может, вместе, Стась? Чего теперь-то стесняться…
— Не наглей, — фыркнула я. — Думаешь, я такая наивная, да? Не понимаю, чем дело кончится?
— А чем? Расскажи мне, белочка.
И улыбка до ушей. Га-а-ад…
Но только я открыла рот, как Сашка придвинулся ближе и положил ладони мне на талию.
— Ты очень наивная, Стась, — сказал он тихо, глядя мне в глаза с каким-то совершенно непонятным выражением. — Очень. На работе-то нет, но в отношениях…
Мне стало обидно.
— Ну, знаешь ли, Лебедев! — возмутилась я, вырываясь из его объятий. — Иди ты… в задницу! Ты сам… полез ко мне! А теперь я, видите ли, наивная! Зато ты — манипулятор грёбаный!
Я метнулась в ванную, собираясь запереться там и дать волю вспыхнувшему раздражению, но Сашка, конечно, был быстрее, и в ванной мы оказались вместе. Я даже возразить ничего толком не успела — Лебедев оттеснил меня к стене и поцеловал.
Между ног затянуло, и я, разозлившись ещё сильнее, стукнула Сашку ребром ладони по груди. Сработало — отстранился.
Но тут же перехватил обе мои руки, поднял их вверх и прижал к стене, одновременно коленом разводя мне ноги в стороны. Втиснулся туда, потёрся, и чуть усмехнулся, когда я всхлипнула.
— Стась, — шепнул он мне в губы, — не злись, малыш. Ты воспринимаешь как недостаток то, что я всегда считал достоинством. Ты моя чистая, милая белочка. Перестань дуться.
— А ты перестань об меня тереться! Ну, Саш! Я ведь говорила — это нечестно!
— Да, нечестно. А я ййаиез уже говорил, что манипулятор и гад. Но я никогда и ни за что не обижу тебя, Стась.
— Неужели? — я недоверчиво фыркнула. — А сейчас ты что делаешь?
— Просто тискаю.
— Зашиби…
Я не договорила: Лебедев вновь поцеловал меня. Как клеймо поставил. Но быстро отстранился и сделал шаг назад, отпуская мои руки.
— Всё, мойся спокойно. И хватит дуться! А то действительно затискаю.