— Ты это серьёзно нашим родителям собираешься говорить?!
— Почему нашим? Своим. Они смутятся, вот как ты сейчас, и отстанут.
— Знаешь, — протянула я, — совесть у тебя есть, а вот стыда не имеется.
— И хорошо, — фыркнул Лебедев. — Иначе наш номер не пройдёт.
— Я ещё не согласилась!
— Да? — и взгляд такой… Убила бы!
— Да! — рявкнула я. — Я подумаю, Саш. Не по душе мне это…
— Думай, — милостиво кивнул друг. — Я подожду. И ешь уже, в конце концов, свой салат. А то я не выдержу и съем его сам.
— Ну уж нет, — пробурчала я и взялась за вилку.
Ждать Сашке пришлось недолго.
Уже на следующий день я заявилась в комнату к продажникам и рявкнула, подойдя к столу Лебедева:
— Я согласна!
Он аж вздрогнул, покосился на коллег.
— Пойдём, выйдем.
Мы вышли в коридор и Сашка, серьёзно поглядев на меня, спросил:
— Что там у тебя случилось?
Я скривилась.
— А ты не замечаешь?
— Э-э-э…
— Ну значит, хорошо замазала. Ленка мне ночью усы зелёнкой пририсовала.
Лебедев хлопнул себя по лбу.
— Мда… фейспалм…
— Это тебе фейспалм, а мне хоть фейсом ап тейбл с утра. Спирта нет, водкой и мылом тёрла-тёрла… Потом тональником, пудрой замазывала-замазывала… Не видно, значит?
Сашка напряжённо всматривался мне в лицо.
— Ну, если знать, что там эти усы, то чуть заметно. Но не критично.
Я вздохнула.
— Короче… эти усы меня доконали. Нафиг. Я согласна быть твоей любимой женой.
— Прекрасно, — Лебедев прям расцвёл. — Значит, так… Сейчас посмотрю в интернете адрес ближайшего загса, в обед туда и пойдём. У тебя же паспорт с собой?
— Э-э… — я слегка обалдела. — Ну да, я всегда его в сумке ношу. Ты хочешь… уже?
— Конечно. А чего ждать?