— Тёплого — нежно улыбаясь, добавила Аделия.
— Ага. А еще… я держу твою руку в замок. Крепко. Чтобы ты не убежала.
— Я не убегу.
— Знаешь, я так рад, что ты есть.
— Я придумала, как мы будем спать — тихо рассмеявшись, сказала она.
— И как?
— Я включу телефон на громкую связь и положу на подушку. И буду так спать.
— Я громко храплю — улыбнулся он.
— А я разговариваю во сне. Но, это и не важно. Зато, ты как будто бы будешь спать рядом со мной.
— Ты ненормальная. Моя ненормальная и смешная.
— Мне нравится, что у нас есть ночь. Только наша ночь. Мы никого в неё не пускаем. Здесь есть только Ты и я. Мне грустно лишь от того, что всегда приходит рассвет, из-за которого мы становимся Никем — обнимая подушку, говорила Аделия.
— Это временно. Потому что однажды я тебя заберу.
— Всё это временно из-за того, что скоро наступит октябрь, и наша ночь кончится.
— Она всегда будет с нами.
— Ты правда так думаешь?
— Конечно. Ты уже положила свой телефон рядом? — улыбаясь, спросил он.
— Ага.
— Я тоже свой.
— Мы больные — тихо рассмеявшись, сказала Аделия.
— У нас просто нет другого выбора — улыбаясь, ответил Отто.
Наверное, свой человек — это тот, с кем тебе уютно спать на соседних подушках, даже если вас разделяет много километров. Свой человек способен убаюкать тебя, независимо от того, где ты находишься и какое у тебя настроение. Свой человек чувствует это настроение. Он знает, когда нужно обнять.
Аделия встретила утро очень рано и, выбрав самое красивое платье, принялась собираться.
— И куда это ты так рано? — сонно зевая, спросила Элли, заглянув в комнату.
— Я сегодня его увижу — с горящими глазами проговорила Аделия.
— Он уже приехал?
— Мне кажется, что должен скоро.
Она выглянула в окно. Сегодняшний день казался ей невероятно чудесным. Яркое солнце, совершенно весенний воздух и полное счастья сердце. Оно танцевало, отплясывало неизвестные ритмы и выскакивало из груди.
— Адди, Джери звонит — сказала Элли и подала ей телефон.
— Привет — ответила она, взяв трубку.
— Я звонил тебе вчера, ты снова была недоступна — раздражённо ответил он.