- Нет, - покачала я головой, не припоминая за собой раньше обмороков.
- Так, я сейчас дам тебе таблетку. - Надежда Александровна подошла к шкафчику с лекарствами. – И домой, под плед с кружкой крепкого чая.
- Но у меня еще три урока! – встрепенулась я, хотя мысль о пледе и кружке с чаем была очень соблазнительна.
- Странный ребенок, - взмахнула руками медсестра, - ей освобождение даешь на целый день, а она недовольна. Вот, - она дала мне таблетку и листок об освобождении от уроков на сегодняшний день.
- Спасибо, - буркнула я, принимая таблетку и забирая справку.
- Не за что, - ответила Надежда Александровна. – И не думай даже сегодня об учебе, лучше ешь побольше и высыпайся, а то вон как исхудала, остались одни кожа да кости, - напутствовала она, пока я шла к двери.
- Ага, спасибо, - поблагодарила я женщину. – До свидания.
Хоть я и вела себя несколько резко, но была благодарна женщине. Она не расспрашивала меня о родителях, не приносила соболезнований, но от нее так и веяло этой материнской теплотой и заботой.
- Ты как? – Иринка стояла у стены напротив кабинета
Она сама была бледная как полотно.
- Нормально, - пожала я плечами. – Таблетку дали, домой отправили, - помахала освобождением. – А ты что, прогуливаешь?
- Знаешь, я так испугалась, когда ты в обморок упала, - подхватила меня подруга под руку, словно боясь, что я опять свалюсь посредине коридора. – Из-за чего это было, хоть сказали?
- Давление упало, а так не знаю, - пожала я плечами. – Может, не выспалась или стресс.
- А может, ты беременна, - выдвинула свою версию Иринка.
- Да иди ты! – толкнула я подругу, а у самой все похолодело внутри при воспоминании о вчерашнем вечере и позавчерашней ночи.
- Да ладно тебе, я же пошутила, - улыбнулась Ирка. - Ты так побледнела, - посмотрела она на меня. – Пошли.
- А куда мы идем? – спросила я, продолжая в уме вычислять дни и недели календарика.
- Когда ты в обморок упала, ты бы видела его глаза. Он сам так побледнел, что я думала, он сейчас сам рядом с тобой рухнет, а он тебя подхватил и в медпункт. Все сидят, глазами хлопают, а я за ним побежала. Он в кабинет тебя занес, а сам вышел, и на меня как посмотрит. Ну, думаю, все, конец, а нет. Подошел ко мне и попросил, чтобы, когда ты выйдешь, я тебя проводила в учительскую.
Пока Иринка мне все это объясняла, мы добрались до учительской. Подруга постучалась, но никто не ответил. Мы переглянулись. Звонка с урока еще не прозвучало, но обычно в кабинете хоть кто-то да оставался, даже во время уроков. Ирина постучала еще раз. На этот раз раздалось чуть слышное: «Войдите».
На диване сидел Андрей. Он с вниманием нумизмата, разглядывающего старинную монету, смотрел на кружку, зажатую между его ладоней. Такое же выражение на его лице я видела в Новогоднюю ночь, когда мы разговаривали в комнате.
- Спасибо, Давыдова, ты можешь идти, - поблагодарил одноклассницу мужчина, даже не посмотрев в нашу сторону.
Иринка пожала плечами, но не стала испытывать судьбу и, прошептав мне: "Я тебе вечером позвоню. До свидания, Андрей Владимирович," - вышла.
Я подошла к дивану, на котором сидел Андрей. Он наконец оторвал взгляд от кружки и посмотрел на меня.
- Как ты?
- Сейчас нормально. Надежда Александровна сказала, что обморок случился из-за низкого давления. Дала таблетку и отправила отдыхать, - пожала я плечами.
- Тогда поехали, я отвезу тебя домой, - учитель встал с дивана, подхватив мой рюкзак, и направился к двери.
- А как же твои уроки?
- Ваш класс был последним, - ответил он, уже открывая двери.
Я облизнула ставшие сухими губы. Сколько еще будет длиться урок? Пять, десять минут? Я не знаю, но чувствую, что если сейчас этого не скажу, промолчу, то он станет снова просто моим опекуном. Именно это я увидела в его глазах. Именно это он решил для себя, что без него мне будет лучше, но он ошибается.
- Я люблю тебя! – эта фраза выскакивает сама собой, на одном дыхании, и повисает в воздухе.