- Я иду, - встала из-за стола.
Вздохнув поглубже, я пошла к входной двери. На лестничной клетке стоял Ромка. Я вышла и закрыла за собой дверь: ни к чему Андрею Владимировичу слышать наш разговор, а он будет очень тяжелым.
- Что ты хотел? – я встаю как можно дальше от него.
- И тебе привет, Камилл, - он не пытается подойти ближе, увидев мои скрещенные на груди руки. - Я тебе звонил, ты не отвечала.
Я киваю.
- «В контакте» меня заблокировала.
Я снова кивнула: к чему отрицать очевидные вещи?
Я хотела казаться спокойной, благо последние дни в школе отточили мою силу воли до совершенства. Я не хотела, чтобы Ромка видел мою боль и то, как я унижена его поступком.
- Но ты не считаешь, что нам надо поговорить? – начал злиться парень.
- Нет. – Отрицательно качаю я головой. – Мне не о чем с тобой говорить.
- Но как? – он, кажется, не ожидал от меня такой категоричности. – Камилла, да ладно тебе. Ничего же не произошло. Я просто был пьян, а она сама ко мне пристала.
Я отвернулась, чтобы скрыть слезы, набежавшие на глаза. Выдержка мне изменяла, а спокойствие таяло с каждой секундой. Я тоже начинала злиться на его глупые оправдания.
- Камилла, я же тебя люблю. Обещаю, больше пить не буду, - Ромка отважился подойти ко мне и положил руки мне на плечи. – Ну, что простишь? Давай сходим куда-нибудь?
Черт! Так просто: «Прости, я больше не буду». Интересно он реально думает, что подарит мне букет цветов, сводит в кафе или кино, и все будет, как раньше? Да я смотреть на него не могу, слышать его не могу. Он чуть не переспал с Селезневой на кровати моих родителей, в моем доме, на моем же празднике!
Я резким движением скинула его ладони с себя:
- Я не знала, что такую подлость можно оправдать алкоголем! Да выпей ты даже всю бутылку! Ты не имел права так поступать!
- Да?! А ты не считаешь, Милка, что сама виновата?! – пошел в оборону парень. – Если бы ты не тряслась так над своей невинностью, ничего бы не было. Я – парень, а не игрушка. Мне секс нужен.
- О, да! Бедненький, несчастный! Словно я не знаю, что ты трахаешься с половиной своих однокурсниц, - фыркнула я.
- А ты меньше монашку разыгрывай! – ощетинился Ромка.
- Да пошел ты! – не выдерживаю я. – Иди трахайся с кем хочешь! Я больше не хочу тебя видеть!
- Вот и пойду! – Ромка сжал кулаки и, резко развернувшись, направился к лифту.
Я, не дожидаясь, когда парень уйдет, вернулась в квартиру.
Сердце стучало, воздух покидал легкие, не собираясь возвращаться, горло сжало спазмом. Приступ начался неожиданно. За последнее время я успела отвыкнуть от астмы, так что перестала носить ингалятор с собой. Вот и сейчас он валялся где-то в комнате. Слезы застилали глаза, мешая видеть. Я осела на пол возле двери и притянула колени к груди, стараясь этим прогнать приступ. Закрыв глаза, я считала от одного до десяти и обратно. Начавшееся удушье отбирало последние силы, и так уже подорванные разговором с Ромкой.
Тут я почувствовала, как меня коснулись руки Андрея Владимировича. Я вздрогнула, когда он вложил мне в руку ингалятор.
- Вдохни, Камилла, - услышала я голос опекуна.
Я послушно вставила трубку в рот и нажала рычаг, лекарство брызнуло в горло, заставляя дышать. Вся эта ситуация практически полностью повторяла ту в школьном коридоре, невольно возвращая меня к воспоминаниям о прошлом. Тоже чувство тоски и потери, полной беспомощности. Еще одна ниточка с прошлым оборванна.
Всхлип. Пальцы, сжатые в кулаки. Чувство гордости умоляло держаться, но слезы, стоящие в глазах, заскользили по щекам. Тут я почувствовала, как руки опекуна притянули меня к себе. Я уткнулась ему в плечо и заплакала, как безутешное дитя. Мне было стыдно, но остановиться я не могла. Руки Андрея Владимировича гладили меня по спине. Он что-то говорил, пытаясь утешить, но я не слушала слова, я слушала сам голос. Боль таяла, убаюканная.
Я не знаю, сколько мы так просидели, когда мне наконец удалось успокоиться. Я отстранилась от Андрея Владимировича. Стараясь не встречаться с ним глазами, поднялась на ноги.
- Ты в порядке? – забота в голосе учителя заставила меня улыбнуться.
- Да, со мной все будет в порядке. Спасибо.