По-прежнему потрясенная, не свожу с него глаз.
— Послушай, клянусь, я никому ничего не скажу. Даже Уиллу, чтобы его позлить. Клянусь. — Луиш напряженно смотрит на меня, пока я смериваю его настороженным взглядом. — Ты поэтому уехала из Америки?
Киваю и делаю глубокий вдох. Глаза Луиша наполнены сочувствием. И тут со мною что-то происходит. Груз, который последние два года лежал на моих плечах, медленно, но верно начинает легчать. Начав говорить, уже не могу остановиться...
Я выросла в Нью-Йорке, но почти три года назад переехала в Лос-Анджелес работать личным помощником одного из самых знаменитых рокеров в мире и тут же безумно в него влюбилась. Джонни Джефферсон был хрестоматийным плохим мальчиком. В таких парней никогда не следует влюбляться, но именно в них неизбежно втрескиваешься по уши. Меня же совершенно застало врасплох то, что он тоже в меня влюбился. По крайней мере я так думала. С Джонни никогда не знаешь наверняка. Он, мягко говоря, парень непростой. Вот тогда-то все и пошло наперекосяк. Его всегда окружали фанатки, поджидали за кулисами, и Джонни раз за разом увеличивал дозы алкоголя, наркотиков и, разумеется, секса с бесчисленными девицами, причем все это на моих глазах. В конце концов моя чаша терпения переполнилась. Невыносимо было видеть, как человек, которого я любила больше всего на свете, занимается самоуничтожением. Но даже когда все было кончено, когда я наконец в последний раз вышла за его порог, он по-прежнему не шел у меня из головы. Я встречала его на вечеринках, в барах и клубах, и даже несмотря на то, что вскоре устроилась секретарем к одному бизнесмену, круг друзей нового шефа был таким, что Джонни не выпадал из моего поля зрения. А потом Джонни завел себе новую помощницу, девушку из Англии, и ходили слухи, что с ней произошло то же самое. Это стало последней соломинкой: осознание того, что я была для него не «той самой единственной», а всего лишь очередной цифрой в списке. Но чувства никуда не девались, поэтому я уволилась и сбежала из страны, переехав в Англию. Могла бы уехать в Италию, и, по-хорошему, так и надо было поступить, но Джонни — британец, и полностью оборвать все связи с ним казалось невыносимым. В Лондоне всегда существовал риск вновь с ним столкнуться — я даже занималась обслуживанием вечеринки для его собственной звукозаписывающей компании — но до сих пор мы неосознанно умудрялись друг друга избегать.
— А что насчет твоего имени? — наконец спрашивает Луиш. — Почему Паола Джузеппе, а не Дейзи Роджерс?
— Так вышло не специально, — говорю я, хотя, если совсем начистоту, в то время я была счастлива оставить свое прежнее «я» в Нью-Йорке. — Джонни узнал мое второе имя и решил, что оно лучше мне подходит. Он не переставая звал меня Паолой Джузеппе, и вскоре оно прилипло.
— А что ты сделала, когда уволилась?
— Вернулась к настоящему имени. Не хотела, чтобы хоть что-нибудь напоминало мне о Джонни. — О жизни в Нью-Йорке тоже хотелось забыть, но даже она была предпочтительнее воспоминаний о Джонни.
Луиш кивает, и я, задумавшись, на минуту замолкаю.
— Я сказала, что не читаю таблоиды.
— Ага.
— Переехав в Англию, я читала их постоянно. Скупала все до единого и прочесывала страницы в поисках новостей о Джонни. Это занятие постепенно полностью меня захватило. Я осознала, что впала в зависимость, поэтому однажды резко ушла в завязку. С тех пор их не читаю. Конечно, до меня до сих пор доходят слухи обо всех его пребываниях в клиниках и так далее, но я как могу стараюсь избегать новостей о нем.
— Ты его до сих пор не забыла?
С минуту размышляю над ответом.
— Знаешь, думаю, что забыла. Но проверять не имеет смысла. Мне все еще больно, и я не хочу ворошить прошлое. Мне кажется, на то, чтобы преодолеть такую боль, уйдут годы.
— Говорят, чтобы забыть кого-то, нужно в два раза больше времени, чем ты провел рядом с этим человеком.
Смотрю на Луиша и улыбаюсь.
— Ты это в каком-то женском журнале вычитал?
— Может, и так, — смущенно признается он.
— Если честно, у меня это уже заняло дольше. Я проработала с Джонни всего восемь месяцев, но он чересчур сильно на меня повлиял.
— Наверно, поэтому он так знаменит.
— Да, ты, возможно, прав. Есть в нем какая-то изюминка… А что с тобой? Почему ты читаешь женские журналы? Или это были журналы твоей подружки?
Луиш едва не давится пивом.
— Подружки? Нет!
— Чего ты так остро реагируешь?
— У меня нет подружки.
— Почему? Ты как будто считаешь их чем-то вроде болезни.
Он пожимает плечами.
— Это не в моем стиле.
— О боже, еще один Джонни. Миру только это и нужно.