— Ничего себе!
— Тринадцать двоюродных братьев и сестер, пятеро дядьев и четыре тетушки.
— А бабушки и дедушки?
— Все живы и здоровы.
Вздыхаю.
— Ух ты. Завидую белой завистью.
Он снова откидывается на спинку стула. Делаю то же самое и ставлю мыски серебристо-серых балеток на подножку.
— Еще один? — Луиш показывает на мой коктейль и щелкает пальцами, подзывая официанта.
— Конечно.
Подходит официант и принимает заказ. Через несколько минут возвращается с нашими напитками.
— Итак, — говорит Луиш, закидывая ногу на ногу таким образом, что лодыжка правой ноги ложится на колено левой. На нем красная футболка и темно-синие джинсы. — Что у вас с Уиллом?
— В смысле? Ничего у нас нет! — Чувствую, что краснею.
— Можешь со мной поделиться, я никому не скажу.
— Ну конечно, — язвительно парирую я. — Совсем как никому не рассказал, что я тебе чуть ноги не переломала.
Луиш хохочет и едва не проливает коктейль.
— Я просто шутил, — машет он рукой.
— Если бы Саймон это услышал, меня бы уволили, — педантично замечаю я.
— Вообще-то он слышал.
— ЧТО?
— Да не писай в трусики, плюшка, я же не знал, что он стоит прямо за мной.
— Писай в трусики? Ты такая шовинистическая свинья!
— Спасибо за комплимент. — Он улыбается, сверкая белыми зубами.
— И что он?..
— Просто спросил, все ли со мной в порядке, не сильно ли было больно, а я рассмеялся и заверил, что, конечно, нет, ты не шибко старалась.
— Прошу, скажи, что ты шутишь… Господи, поверить не могу, что он меня не уволил.
— Куда там. Ты получила повышение.
— Но не благодаря же тебе! — рявкаю я.
— Вообще-то…
— Что ты имеешь в виду?
— А ты думала, Уилл замолвил за тебя словечко? — ухмыляется он.