— I don’t want to come back (Я не хочу возвращаться), — снова пожимаю плечами.
В конце концов, сама этого хотела. Быть с ним. Всегда. Как можно дольше, если не всегда.
— We will have a romantic dinner (У нас будет романтический ужин), — обещает шеф-монтажник.
— What? (Что?) — кажется, я галлюцинирую.
— Wait (Подожди).
Он выходит и приходит обратно с новыми пакетами, уже из ресторана. Значит, ездил, накупил столько всего, еды заказал. Сказать, что я в шоке, – всё равно что промолчать и не сказать ничего.
Среди покупок меня ждет много сюрпризов. Зубная щетка, средство для снятия макияжа, всякие умывалки. Черт, даже прокладки. Вот это забота. Я действительно не взяла многого, я как-то совсем не думала. А фон Вейганд позаботился о мелочах. Пока мне остается тупо перебирать эти неожиданные подарочки, шеф-монтажник накрывает на стол.
— You need clothes. Maybe something else. How much will it cost? (Тебе нужна одежда. Может, еще что-нибудь. Сколько это будет стоить?) — интересуется он.
— Why do you speak English (Почему ты говоришь по-английски?) — не могу удержаться, решаю прижать. — You are — “no good”, “no speak” (Ты — «не хорошо», «не говорить»).
— How much? (Сколько?) — повторяет фон Вейганд.
Да, будто ты всерьез верила, что он ответит. Хорошо, цены у нас не киевские, тысяч десять хватит, но для солидности лучше умножить на два и добавим пять в отместку за игнорирование вопроса.
— Twenty five thousand (Двадцать пять тысяч), — мой ответ никого не шокирует, и я смело прибавляю: — Only for clothes (Только на одежду).
— Schön (Хорошо), — спокойно соглашается он. — If you need something tell how much (Если тебе что-нибудь нужно, скажи сколько).
Романтический ужин при свечах с господином фон Вейгандом. Я не верю в реальность происходящего. Щипаю себя, но иллюзия не исчезает. Свечи действительно горят, стол сервирован в лучших традициях «домов Лондона и Парижа», блюда расставлены, вино разлито по бокалам. Совсем как в моих самых смелых эротических фантазиях.
— Good wine (Хорошее вино), — едва сдерживаюсь, чтобы не добавить fucking expensive wine (оху*нно дорогое вино).
— No good (Не хорошо), — усмехается он.
Моя вера в сказки возрождается. Вот мы сидим тихо и по-домашнему, ужинаем, словно семейная пара. Потом принимаем душ, ложимся спать. Никаких приставаний, чинно и благородно. Когда он обнимает меня и прижимает ближе, я не могу не чувствовать себя самым счастливым человеком на земле.
Неужели сейчас всё по-настоящему? Если это сон, не желаю пробуждаться.
***
Дома с моим уходом мириться не собирались. Начался «телефонный террор», звонила все родственники, друзья семьи. Я злилась, кричала, плакала, но менять вердикт не собиралась. Десяти томов не хватит описать все душевные терзания, поэтому предлагаю обсудить что-нибудь более оптимистичное. Как вариант — пожар на заводе.
Был обычный понедельник, ничто не предвещало беды. Хламида распевал песни, остальные немцы пытались работать. Начальники поехали на совещание. Переводчицы пили чай. Шел активный трудовой процесс.
— Сама расскажешь или надо спрашивать? — Натали подвинула ко мне пакетик с пряниками.
— Что тут рассказывать? Не смогла удержаться, — мечтательно вздыхаю и налегаю на сладкое.
— Было бы глупо сдерживаться. Что насчет технических характеристик?
— Немецкая сборка. Всё работает идеально.
— Кто бы сомневался, — коллега понимающе улыбается. — При таких-то габаритах объемы производства должны поражать воображение.
— Объемы более чем внушительные, частота тоже на уровне… к тому же есть много дополнительных опций.
Немецкий переводчик оторвался от словаря, навострил уши, пытаясь уловить суть. Он был не слишком сообразительным.
— Отзывы потребителя положительные? — продолжала Натали.
— Да, — глупо хихикаю. — Надеюсь, ничего не сломается.