Словно в ответ, вопреки этой мысли перед глазами мелькнула картинка: Мэт под ней, голый, с прикрытыми глазами и искаженным лицом — держит свою наездницу за бедра…
Откуда это?
Она даже на мгновение открыла глаза — чтобы увидеть деревянный потолок волчьей берлоги.
Всего на мгновение. То, что делал с ней Мэтью прямо сейчас, было слишком… слишком… прекрасным!.. и слишком мало… ну же, Мэт!..
На ее невнятный стон он откликнулся голодным рыком, и одним хищным броском оказался на ней, впился ртом в ее губы, и ворвался в нее — огромный, горячий, скользкий, такой правильный и необходимый!
Запрокинув голову и зажмурившись, Регина подавалась ему навстречу, впивалась пальцами в его плечи — и двигалась, двигалась с ним вместе, уже не чувствуя ни простыней под собой, ни его веса, ничего — только полет, только безумно близкая луна и ветер высоты, только его внутри себя…
Взрыв. Невесомость. Счастье.
Она — в надежных и ласковых мужских руках, и нет на свете ничего правильнее и прекраснее этого.
Он шепчет ей на ухо нежные глупости, обещает — вместе, всегда, он защитит и убережет ее, будет любить ее…
— Я тоже люблю тебя, мой вожак, — срываются с губ необдуманные слова, она гладит мокрую от пота спину, зарывается пальцами в жесткие и короткие, так похожие на волчью шерсть, волосы. Она улыбается, счастливо и бездумно.
И вспоминает.
Лоренцо и Мэтью. Ее дом, ее постель. Оргазм на троих.
Что это было? Сон?..
Запах яблочного варенья, голос Лоренцо: не думай о ерунде, моя девочка.
Рука Мэтью откидывает одеяло, обнажая ее — для Лоренцо.
О, демоны.
— Мэт?
— М-м? — он мгновенно напрягается, поднимает настороженные глаза.
— Ты?..
— Я люблю тебя. Остальное не важно. — Он замолкает и тихо спрашивает. — Ты вспомнила свои сны?
— Сны… так их было много… ты знал, да? Ты там был.
— Это всего лишь сны, котенок, — Мэтью потянулся к ней, но Регина не дала к себе дотронуться. Она села на кровати и обхватила себя за плечи. — Не злись на Лоренцо. Он… просто не умеет ждать.
А вот это новостью не было.
— Но почему там был ты?
Тело хотело прижаться к груди мужчины и заснуть в уютных и надежных объятиях, но разум протестовал. Регина чувствовала, как душу заполняет обида.
— Потому что мастер так решил, — с тихой злостью ответил ей оборотень и лег, закинув руки за голову. — Он не спрашивал, хочу ли я, он просто вошел в мой сон, как и в твой, и я не мог сопротивляться. Я отдал тебя ему. А когда я спросил его, зачем, он… В общем, я проиграл этот бой, Регина.
— Он тебя заставил?
— Никто, даже мастер города не может заставить делать во сне то, что ты не хочешь. И я, и ты, и он хотели этого. Иначе сна бы не получилось, иначе он не смог бы поставить тебе метку, иначе ты бы не получила удовольствие. Лоренцо умеет вытягивать самые сокровенные желания, самые темные и развратные мысли, и использовать их против тебя.
— Я никогда этого не хотела! — выпалила Регина.
Мэтью криво усмехнулся и потер шею, будто у него заныл старый шрам.