Предо мною был уже не живой мертвец, а красивый гордый мужчина шестидесяти с лишним лет одетый в серую отороченную мехом мантию и черный костюм охотника. Седой, с синими, как небо глазами, смуглой кожей и плотно сжатым ртом. Красивый разлет бровей, нос с горбинкой и массивный подбородок - сразу видно человеком он был упрямым и в то же время чересчур прямым. Такой не привык подчиняться, только командовать, повелевать, крушить. И вот теперь он, стоя предо мной на одном колене, просит?
«Простите?» - решила, что ослышалась.
Сглотнул, потупился, скрывая потемневший взгляд, и повторил:
«Я Иуерлит Наз Завай умоляю, освободи меня, Ариша!»
«Но…»
«Знаю, - он раздраженно повел плечом, - свыше пятидесяти лет назад я совершил ошибку. Всего один крошечный недочет и эксперимент, сулящий годы безмятежности, провалился. - Он до боли сжал мою руку и заговорил, выплевывая каждое слово: - Пожар в лаборатории разорвал магические цепи, ослабил защиту всей империи и каждого дома в столице… И поутихшее восстание вновь поднялось, - прорычал мертвец сквозь зубы. - А треклятые волки с ним не справились, потому что были скованы… из-за той самой ошибки!»
«Пустите…» - взмолилась, безуспешно стараясь высвободить свою руку.
Но он не слышал:
«Я знаю, что натворил, не отрекаюсь. Но свое наказание я испил до дна. Слышишь? До самой последней капли, Ариша… Посмотри на меня».
Голос его вновь приобрел старческие ноты, а лицо и руки стали изменяться, показывая, какая боль и страдания выпали на его долю. Сотни глубоких порезов, гнойные нарывы, вспоротая кожа, ожоги, все это проступало на его лице и руках сплошной чередой, не останавливаясь, не зарубцовываясь, не исчезая.
Закусив губу, я отвернулась.
«Сочувствуешь? - горькая усмешка прозвучала в старческом голосе: - Не стоит…»
«Не буду, - сглотнула ком ставший в горле и приказала сухо: - Отпустите мои руки и встаньте, наконец!»
Поднялся медленно, взглянул белесыми глазами слепца, прищурился сердито. Недоволен.
«Верните себе здоровый образ, и на давите на жалость…»
Некромант и это исполнил, чтобы угрюмо уставился, прожигая синим взглядом. Осклабился, будто бы шутя, а в глазах неприязнь:
«Поговорим как равные люди?» - предложил он.
Ясное дело, старается увести меня от темы. А не дамся!
«Вот уж вряд ли, - горько усмехнулась: - Вы никогда не считали простых людей равными себе».
«Еще и умная. Хорошее сочетание качеств… для лекарки. - Иронично заметил мужчина и надменно прищурился. - Тогда ты должна понять, где был я, - слова сопроводил изящным взмахом руки, - и где были они, - показательно надавил ногой на череп, и тот с треском рассыпался на мелкие куски. Некромант глянул вниз с наигранным прискорбием и ухмыльнулся шире. - Такие различия сложно сравнять, не находишь?»
«Нет. Положение не делает вас выше, вы были рождены человеком».
«У меня был дар. Благодаря нему я избавился от человеческой немощи… - брезгливо скривился он и указал на меня».
«Именно! Был… и вы его сделали проклятым, - не осталась я в долгу. Кто бы еще указывал на мою хрупкость, уж точно не мертвец долгожитель. - А ведь ваш дар мог быть святым, целительным. Вы не захотели. И даже сейчас, пройдя сквозь испытания и моля о свободе… упомянули лишь об одной ошибке прошлых лет. А ведь все ваше правление в Тардеме - это нескончаемый парад жестоких опытов и экспериментов, над людьми, над сынами ночи, над демонами…»
Осклабился горделиво.
«Наконец-то хоть кто-то вдумчиво читал мой дневник, - довольный этим сообщением он прошелся из стороны в сторону. Застыл на краю цветастого ковра, спросил с неприкрытым интересом: - Дошла до ритуалов призыва?»
«Я прочитала все. Дважды. И знаю: то, что сделали с вами обезумевшие от свободы люди, не сравнимо с тем, что в свое время позволяли вы себе».
«От корки до корки!»
Он радостно потер руки и обернулся ко мне, помедлил, а затем пошел навстречу с кривой ухмылкой. Вслед за его шагом краски степи начали гаснуть и темнеть, не столько пугая, сколько предвещая новый виток разговора. Он не заставил ждать.
«Ариша, нет ни одного правителя, чьим правлением был бы доволен весь народ».
«Да, но Тардем оказался единственной империей, все население которой решилось на побег…»