«Она давным-давно замужем, приехала в город ненадолго, так что мы с папой где-нибудь с ней посидим».
Я насупилась, глядя на Сэма.
— Я тоже от себя такого не ожидала. Это все ты.
«Поэтому мы с папой сегодня вернемся поздно, — заключила мама. — Там в холодильнике есть остатки какой-то еды, если что, звони».
«Остатки какой-то еды». Запеканки, которую я же и приготовила.
Сэм воззрился на телефон. Мама умолкла, и эстафету приняла телефонная барышня. «Чтобы прослушать сообщение еще раз, нажмите "один". Чтобы стереть сообщение...»
Я его стерла. Сэм все еще смотрел на трубку, но вид у него был отсутствующий. Я не знала, о чем он думает. Может, как и у меня, голова у него пухла от кучи разнообразных проблем, слишком расплывчатых и неуловимых, чтобы их можно было решить.
Я захлопнула крышку телефона; щелчок, похоже, заставил Сэма очнуться. Я поймала на себе его внимательный взгляд.
— Поехали куда-нибудь.
Я вскинула бровь.
— Нет, серьезно. Давай куда-нибудь сходим. Куда угодно. Туда, где могут предложить что-нибудь получше остатков «какой-то еды».
Я не знала, что сказать. Пожалуй, точнее всего мое мнение выражалось словами «И ты еще спрашиваешь?»
Я пристально взглянула на Сэма; он взахлеб продолжал болтать, как будто ему не терпелось скорее выложить мне все, что вертелось у него на языке. Если бы я в этот миг не понюхала воздух, то, скорее всего, и не заметила бы, что с ним творится что-то неладное. Однако от него волнами исходил приторно-сладкий запах беспокойства. О чем он беспокоился? Обо мне? О чем-то, что случилось, пока я была в школе? О прогнозе погоды?
— Что случилось? — спросила я.
— Просто мне захотелось выбраться из города. Ненадолго уехать. Устроить себе маленькие каникулы. Пожить несколько часов чужой жизнью. Нет, если ты не хочешь, то не поедем. И если ты думаешь, что...
— Сэм, — перебила его я. — Заткнись.
Он заткнулся.
— Поехали.
Мы тронулись с места.
Сэм выехал на шоссе, и мы мчались вперед, пока небо над кронами деревьев не стало розовым, а птицы, носящиеся над дорогой, не превратились в темные силуэты. Похолодало, и машины, въезжающие на шоссе, оставляли за собой облачка выхлопа, белые на морозном воздухе. Одной рукой Сэм вел машину, а пальцы второй его руки были переплетены с моими. Это было куда лучше, чем сидеть дома в обществе запеканки.
К тому времени, когда мы съехали с шоссе, то ли я успела притерпеться к исходившему от Сэма запаху беспокойства, то ли он успел успокоиться, потому что теперь в машине витал только мускусный волчий дух.
— Ну, — произнесла я и провела пальцем по тыльной стороне его прохладной ладони. — И куда мы едем?
Сэм покосился на меня, и его улыбка, подсвеченная огоньками на приборной панели, показалась мне печальной.
— В Дулуте есть одна чудесная кондитерская.
Прокатиться в кондитерскую за час пути было ужасно мило. Ужасно глупо, учитывая прогноз погоды, но ужасно мило несмотря ни на что.
— Ни разу не была.
— Там продают лучшие в мире яблоки в карамели, — пообещал Сэм. — И еще такие тягучие штуки, не знаю даже, как они называются. В них, наверное, миллион калорий. А еще горячий шоколад. Ох, Грейс, за этот шоколад душу можно продать.
Я не знала, что ему ответить, по-идиотски завороженная тем, как прозвучало в его устах мое имя. Каким тоном он его произнес. Как двигались его губы. Его голос снова и снова музыкой звучал у меня в ушах.
— Я даже песню написал про их трюфели, — признался он.
Эта фраза привлекла мое внимание.