Я продолжал сидеть с закрытыми глазами.
— Однажды волк укусил человека, и этот человек стал оборотнем. Какая разница, наука там была или магия. Единственное магическое во всем этом — то, что мы не можем это объяснить.
Грейс ничего не ответила, но я прямо-таки чувствовал ее смятение. Я молча сидел, спрятавшись за книгу, хотя и понимал, что она ждет от меня объяснений — давать которые я был не готов. Не знаю, кто из нас вел себя более эгоистично: она, желавшая того, что никто не мог обещать, или я, не желавший обещать ей чего-то до боли недостижимого.
Не успел ни один из нас нарушить томительное молчание, как дверь распахнулась и в кабинет вошел отец Грейс, окутанный облаком тумана от перепада температур. Он обвел комнату взглядом, оценивая произведенные нами перемены. Гитара из студии матери Грейс, прислоненная к моему креслу. Кипа растрепанных книг в бумажных переплетах на столике. Запас остро отточенных карандашей на рабочем столе. Его взгляд задержался на кофеварке, которую принесла Грейс, чтобы утолять свой кофеиновый голод; это зрелище, похоже, поразило его не меньше, чем меня. Детская кофеварка, специально для картузов, нуждающихся в быстрой подзарядке.
— Мы дома. А вы, ясмотрю, оккупировали мой кабинет?
— Ты его совсем забросил, — отозвалась Грейс, не отрываясь от домашнего задания. — Это было непростительным расточительством. Был твой — стал наш.
— Да я уже понял, — хмыкнул он. Потом взглянул на меня, устроившегося в его кресле. — Что ты читаешь?
— «Заложников», — ответил я.
— Никогда не слышал. О чем это?
Он прищурился, пытаясь разглядеть обложку; я повернул ее так, чтобы он мог видеть ее.
— Оперные певицы и наркоторговля. И мордобой.
К моему изумлению, лицо отца Грейс прояснилось и на нем даже мелькнуло понимание.
— Думаю, матери Грейс это бы понравилось.
Грейс развернулась на своем стуле.
— Папа, куда ты подевал труп?
Он захлопал глазами.
— Что?
— После того как застрелил волчицу. Куда ты подевал ее труп?
— А-а. Перетащил на террасу.
— И?
— Что «и»?
Грейс в раздражении оттолкнулась от стола.
— И что ты с ним сделал потом? Не мог же ты оставить ее гнить на террасе.
Под ложечкой у меня засосало.
— Далась тебе эта волчица, Грейс! Наверное, мама с ней что-нибудь сделала.
Грейс постучала кулаком по голове.
— Папа, ну когда маме было этим заниматься? Она повезла нас в больницу!
— Я как-то об этом не задумывался. Я хотел позвонить в ветеринарную службу, чтобы ее забрали, но на следующее утро на террасе ее уже не было, ну я и решил, что кто-нибудь из вас уже им позвонил.
Грейс сдавленно фыркнула.
— Папа! Мама не в состоянии даже пиццу по телефону заказать! Как бы она позвонила в ветеринарную службу?