Кастрюля. Банка с консервированным супом. Хлеб из морозильника. Ложки. Кухню в доме Бека определенно обустраивал человек, не понаслышке знакомый с особенностями жизни оборотней; она битком была набита банками консервов и продуктами длительного хранения. Я выставила на стол все необходимое, чтобы соорудить нам что-нибудь перекусить, и заставила себя сосредоточиться на том, что нужно было сделать.
Сэм сидел в соседней комнате на диване, укрытый одеялом, а его одежда крутилась в стиральной машине. Мои джинсы тоже вполне можно было выжимать, но они могли подождать. Я включила плиту, чтобы подогреть суп, и попыталась сконцентрировать внимание на гладких черных выключателях и блестящей алюминиевой поверхности.
Но вместо этого стала вспоминать, как Сэм корчился на полу, его пустые глаза и животное поскуливание, когда он понял, что теряет себя.
Руки у меня, когда я переливала суп из банки в кастрюлю, тряслись.
Это было невыносимо.
Нужно было держаться.
Какое у него было лицо, когда я затолкала его в ванну, точно так же, наверное, как его родители...
Нет, я не могла об этом думать. Открыв холодильник, я с удивлением увидела там галлон молока, первый скоропортящийся продукт, обнаруженный в этом доме. Оно было здесь настолько не к месту, что я как-то встряхнулась. Срок годности истек всего три недели назад, так что я вылила зловонную жижу в раковину и принялась обследовать холодильник на предмет других признаков чьего-то недавнего присутствия.
Когда я вошла в комнату с тарелкой супа и тостом для Сэма, он все так же сидел на диване. Вид у него был еще более удрученный, чем обычно.
— Ты, наверное, думаешь, что я полный псих.
Я с ногами забралась в клетчатое кресло напротив и обеими руками обхватила тарелку с супом, чтобы согреться. В комнате до сих пор было промозгло.
— Прости меня, пожалуйста.
Сэм покачал головой.
— Ты не могла поступить по-другому. Это я... я не должен был так позорно срываться.
Я поморщилась, вспомнив, как он с грохотом ударился головой о стенку и судорожно пытался ухватиться за воздух, чтобы не упасть в ванну.
— Ты сделала все правильно, — сказал Сэм и, не сводя с меня глаз, отщипнул кусочек тоста. Он задумался, как будто хотел еще что-то сказать, потом повторил: — Ты сделала все правильно. Ты...
Он запнулся, взглянул на меня, сидящую в кресле, и от этого стало еще более заметным пустое пространство на диване рядом с ним.
— Я вовсе тебя не боюсь! — сказала я. — Ты решил, что я боюсь, да? Я просто хотела, чтобы ты поел без помех.
Вообще-то в любое другое время я с удовольствием забралась бы к нему под одеяло, тем более что он казался таким теплым и притягательным в старом спортивном костюме, который нашелся в его комнате. Но сейчас мне хотелось — просто необходимо было — собраться с мыслями, а сидя у него под боком, я вряд ли смогла бы это сделать.
Сэм с явным облегчением улыбнулся.
— Очень вкусно.
— Спасибо.
На самом деле суп был совсем не такой уж вкусный, скорее безвкусный, к тому же отдавал жестью, но я так проголодалась, что мне было все равно. И потом, еда помогала заглушить воспоминания о Сэме, скорчившемся в ванне.
— Расскажи мне еще про передачу образов, — попросила я. Мне хотелось, чтобы он не умолкал, хотелось слышать его человеческий голос.
Сэм сглотнул.
— Про что?
— Ну, ты говорил, что показал мне тот лес, когда был волком. И что волки таким образом общаются друг с другом. Расскажи мне об этом побольше. Я хочу понять, как это происходит.
Сэм наклонился, чтобы поставить тарелку на пол, а когда распрямился снова, вид у него был усталый.
— Это не совсем то, что ты думаешь.
— Я ничего такого не думаю, — возразила я. — Что я должна думать?