— Полагаю, да.
Не знаю почему, но мне не хотелось говорить ему, откуда я. В любом случае я не думала, что это его волнует. Он просто разговаривал со мной, чтобы успокоить. Как только бы двери открылись, он бы вернулся к свойственному ему поведению засранца.
— Ладно, пусть так и будет. Не говори мне.
— Я не думаю...
— Ты можешь называть меня Алексом. Тогда расскажи мне еще что-нибудь о себе. Ты работаешь?
— Да, у меня есть маленькое кафе.
— И где же находится это маленькое кафе?
— Хорошая попытка.
Прежде чем он смог придумать ответ, что-то над нами оборвалось, и мы опустились на несколько сантиметров. В этот раз я уткнулась лицом в его шею, а он, защищая, обнял меня так, что мои руки оказались зажаты между нами.
Я услышала его чертов смешок и почувствовала, как он сотрясается от смеха, но была слишком занята, зажмуривая глаза так крепко, как только могла, чтобы огрызаться на него.
— Майя? Значит, ты лгала, когда сказала, что не позволишь мне прикоснуться к себе, даже если тебе пришлось бы провести остаток жизни в одиночестве?
— Пожалуйста, заткнись, — процедила я сквозь зубы.
Он еще громче фыркнул от смеха. Если бы мы не стояли в темноте, я бы с удовольствием посмотрела, как меняется выражение его лица, когда он смеется, но, к сожалению, я не могла даже увидеть собственную руку, не говоря уже о его прекрасном лице.
— Майя, тебе нужно расслабиться, — прошептал он на ухо, посылая мурашки по спине.
Рукой он начал гладить мою спину, а подбородком уперся мне в макушку.
Быть в его руках было угрожающе хорошо. Безопасно. Соблазнительно. Прекрасно было ощущать, как он обнимает меня за талию, как его тело возвышается надо мной. Все это, добавленное к моему наваждению, а еще почему-то каждый его вздох, каждый удар сердца, который я чувствовала грудью, успокоило меня.
Когда он убрал одну руку с моей талии, мое тело обмякло на его, и воздух вокруг нас изменился. Я прислонилась лбом к его груди, мое беспорядочное дыхание стало замедляться. Другая его рука все еще была на моей пояснице, и я не хотела думать, каково это будет — не ощущать на себе его руки. Наоборот, я скучала по недолгому ощущению обеих его рук, обнимающих меня.
— Мне нравятся твои губы, — пробормотал он.
— Это должно мне польстить? — выдохнула я.
Я почувствовала, как его пальцы осторожно приподняли мой подбородок, как чистое, мятное дыхание согрело щеку.
Мои глаза все еще были закрыты.
Это все-таки было наваждение. Я знала это. Мне просто нужно было повторять это себе.
— Я ведь задолжал тебе поцелуй, Майя? — спросил он у моих губ, заставляя меня дрожать.
— Мы сейчас умрем, а ты вот о чем думаешь?
— Мы не умрем. Если хочешь, можешь рассказать, о чем думаешь ты. Сомневаюсь, что это лучше, чем то, о чем думаю я, но давай, говори.
Большим пальцем он коснулся моей нижней губы — невесомая ласка, но все еще реальная. А затем я почувствовала его пальцы на моих закрытых веках.
— Твои глаза все еще закрыты, — прошептал он, — расскажи мне, о чем ты думаешь.
— Я думаю, никто не придет к нам на помощь, — сказала я, немного волнуясь.
— Через несколько минут или, может, секунд, ты будешь свободна от меня.
— Сомневаюсь в этом. Я встречаю тебя чаще, чем мне бы хотелось, с того самого момента, как я зарегистрировалась здесь. Похоже, от тебя не так легко избавиться.