— А Никон?
— Тоже сидит у столба, только здесь в замке. Давно пора было сбить с него спесь.
Не думать о том, что по её милости шестеро оборотней вынуждены будут покинуть родину, волчица не могла. Она уже поговорила с Шереметом и даже с Гилмором. Беты велели не лезть, куда не надо. Но когда это останавливало женщину?! Полина пошла к альфе.
— Можно?
Мужчина отложил ручку с золотым пером и отодвинул недописанное письмо.
— Проходи. Что-то случилось?
— А почему вы пишите письма от руки? Сейчас же модно печатать их на компьютере! — отвлеклась оборотница.
— Зависит от адресата, — пожал плечами Рейнгольд. — Деловым партнёрам письма печатаются, друзьям пишу сам, — и напомнил. — Так что тебя привело ко мне?
Женщина замялась:
— Хочу попросить за оборотней и Никона Желева.
Виттур откинулся на спинку кресла:
— Почему?
— Они ещё молодые совсем, глупые.
— Вот пусть и умнеют.
Волчица села напротив и ласковым голосом выдала:
— Альфа, это неправильно!
Взгляд Рейнгольда начал леденеть.
— Что?
Но Полину уже понесло. Она взмахнула руками:
— Это непедагогично! Физические наказания отрицательно влияют на самосознание и чувство собственного достоинства. А также обнажают бессилие учителя…
— Та-ак! — угрожающе протянул Виттур, поднимаясь.
… Спустя полчаса злая волчица подошла к прикованному к позорному столбу Желеву. Тот удивлённо глянул на женщину:
— Чего тебе?
— Наказали.
— За что?
— За вас, дураков, просить пошла.
Никон заржал, только цепь затряслась. Волчица надулась и вытащила книгу:
— Велено самой учиться и учить тебя манерам, волчок!
— Бл…! — ржач оборвался. — Мало мне было ошейника, так ещё ты!
— Садись и слушай, недоросль!