Он не мигая потер пальцем ее веснушки.
Она вынула из кармана маленький пузырек с морфием и сделала ему внутривенный укол.
– Что ты делаешь?
– Избавляю тебя от боли. Чтобы твоя спина не так горела.
Уже через секунду он почувствовал себя лучше. Она снова прижалась головой к его руке.
Александр жадно смотрел на нее. Татьяна излучала вроде бы хрупкое, недолговечное и все же надежное тепло. Ее присутствие, прикосновение атласной кожи к ладони унимали боль. Ее сияющие глаза, раскрасневшееся лицо, слегка раздвинутые полные губы…
Александр смотрел на нее, чувствуя, как открывается душа и иголочки боли-наслаждения входят в распахнутое обожающее сердце.
– Ты ангел, посланный с небес.
Она словно засветилась.
– И ты еще не знаешь всего. Понятия не имеешь, что задумала твоя Таня.
Она едва не взвизгнула от восторга.
– И что ты задумала? Нет, не садись. Я хочу гладить твое лицо.
– Шура, не могу. Я и так почти лежу на тебе. Нужно быть очень осторожными.
Улыбка померкла на целую октаву.
– Здесь постоянно ошивается Дмитрий. Входит, выходит, смотрит, как ты, убирается прочь, снова возвращается. Что его так тревожит? Он очень удивился, увидев меня здесь.
– Не он один. Как ты сюда попала?
– Это часть моего плана, Александр.
– Какого плана?
– Я планирую быть с тобой до тех пор, пока не умру от старости.
– Ах, этого…
– Шура, мне необходимо поговорить с тобой. Когда ты окончательно придешь в себя. И выслушаешь меня крайне внимательно.
– Объяснись сейчас.
– Не могу. Я же сказала, когда ты придешь в себя. Кроме того, – улыбнулась она, – мне пора идти. Я просидела целый час, ожидая, пока ты проснешься. Завтра приду опять. Видишь, я поместила тебя в угол, чтобы рядом с тобой была стена и нам никто не мешал.
Она показала на окно, рядом с которым он лежал.
– Конечно, оно высоко, но ты можешь видеть клочок неба и два дерева. Северные сосны. Сосны, Шура.
– Сосны, Таня.
Она встала.
– Твой сосед ничего не видит и не слышит. Просто чудо, что еще говорит. Видишь, я сама поставила ему кислородную палатку, которая отгораживает тебя от половины палаты. Куда уединеннее, чем на Пятой Советской.
– Кстати, как Инга?
– Инга там больше не живет, – помедлив и кусая губы, сообщила Татьяна.