Александр молчал.
Он прятал от нее исказившееся мукой лицо.
Шарф сполз с головы Татьяны. Она онемело стащила его и смяла в руках.
– Неудивительно, что ты не мог мне сказать. Но как я могла не видеть? – прошептала она.
– Как? Да потому что ты никогда не думаешь о себе, – объяснил Александр. – Поэтому я и хотел, чтобы ты оставалась в Лазареве, как можно дальше от меня и этих мест.
Татьяна, вздрогнув, сунула руки в карманы пальто.
– И что ты думал? Что таким образом спасешь меня? – Она устало покачала головой. – Сколько, по-твоему, потребуется председателю сельсовета, того самого, что находится возле бани, получить телеграмму из Ленинграда и явиться ко мне, чтобы задать несколько вопросов?
– Поэтому мне так нравилось Лазарево, – признался он, не глядя на нее. – Там нет телеграфа.
– Именно поэтому ты так любил Лазарево?
Александр опустил голову. Карие глаза напоминали замерзшие вишни, изо рта вырывались клубы пара. Прижавшись спиной к перилам, он тихо спросил:
– Теперь ты видишь? Теперь понимаешь? Твои глаза открылись?
– Теперь я вижу.
Все.
– Теперь я понимаю.
Все.
– Мои глаза открыты.
– И осознаешь, что у нас один-единственный выход?
Татьяна оценивающе прищурила глаза и, не отвечая, попятилась прочь, но запуталась в шарфе и упала на изуродованный пустынный мост под плачущим небом. Александр, подбежав, помог ей встать, но тут же отступил. Не смог заставить себя касаться ее дольше, чем это было необходимо.
Татьяна увидела и это. И ей на мгновение тоже стало невыносимо его касаться. Но только на мгновение. Неожиданно мрак прорезал луч света. Ослепительно яркого света! Он ударил ей в глаза, и она бросилась к этому лучу. Полетела, зная, что это такое, и, прежде чем открыть рот и заговорить, ощутила такое облегчение, словно с плеч… его плеч и ее плеч… свалилась непомерная тяжесть.
Теперь она смотрела на Александра новыми глазами. Прояснившимися.
Тот ошеломленно уставился на нее. Татьяна протянула ему руки и тихо попросила:
– Шура, смотри, смотри сюда.
Он смотрел на нее.
– Вокруг тебя тьма, – пояснила она. – Но перед тобой стою я.
Он смотрел на нее.
– Видишь меня? – прошептала она.
– Да, – так же слабо откликнулся он.
Она подступила ближе, спотыкаясь о куски разбитого гранита. Александр опустился на землю.
Татьяна несколько секунд изучала его, затем встала на колени. Александр закрыл лицо дрожащими руками.
– Дорогой, милый мой муж! О боже, Шура, только не бойся. Ты выслушаешь меня? Нет, не отворачивайся.