– Ради этого ты явилась? – прошипел он. – Стосковалась? Чужие люди, коммунисты, ловят каждое твое слово, каждый стон! Тебе этого не хватало, Таня?
– Нет. Мне не хватало тебя.
– Мне здесь места нет. И вряд ли это подходящее место для тебя.
– Что ты делаешь? – удивилась она.
– Собираюсь.
– Собираешься? – тихо спросила она, закрывая за собой дверь. Значит, началось. Она не этого хотела. Жаль, что так все вышло. Но ничего не поделаешь. – Куда мы едем?
– Переправимся через озеро. Я легко доставлю тебя в Сясьстрой, а там посажу в армейский грузовик, идущий до Вологды. Оттуда доберешься поездом. Поторопись. Мне нужно время, чтобы вернуться обратно. Завтра вечером я должен быть в Морозове.
Татьяна энергично затрясла головой.
– Это еще что?
Она снова покачала головой.
– Татьяна, предупреждаю, не доводи меня.
– Не буду. Но никуда не поеду.
– Еще как поедешь.
– Ни за что, – тоненьким голоском заявила она.
– Поедешь! – повысил голос Александр.
– Не кричи на меня, – тем же голоском пропищала она.
С грохотом уронив рюкзак, Александр подскочил к ней и прошипел:
– Учти, еще секунда, и одним криком дело не кончится…
Невыразимая грусть сжала сердце Татьяны. Но она распрямила плечи и не отвела глаз.
– Давай. Я тебя не боюсь.
– Нет?! – рявкнул он. – Зато я перепуган до смерти!
Он отошел и поднял рюкзак. Татьяна почему-то вспомнила первый день войны. Тогда Паша точно так же твердил отцу, что никуда не поедет, но его отправили насильно. На смерть.
– Александр, прекрати. Я никуда не еду.
– Еще как едешь, Татьяна, – кивнул он, поворачиваясь к ней. Его искаженное гневом лицо было страшно. – Я доставлю тебя в Вологду, даже если придется нести на руках. Даже если будешь брыкаться и вопить.
Татьяна отступила на полшага.
– Прекрасно. Я не буду брыкаться. Не буду вопить. Но как только ты уедешь, вернусь обратно.
Александр швырнул рюкзак об стену, едва не попав Татьяне в голову, подбежал к ней со стиснутыми кулаками и ударил по стене с такой силой, что сухая штукатурка не выдержала и рука провалилась в дыру.
Татьяна закрыла глаза и отступила еще на полшага, чувствуя, как дрожат ноги.
– Мать твою! – взревел Александр, продолжая долбить кулаком стену. – Что же требуется, чтобы ты меня послушала, всего раз, всего один гребаный раз, и сделала, как тебе велено?!
Он схватил ее за руки и пригвоздил к стене.