Он молча отнял у нее оружие. Татьяна размахнулась и хлестко ударила его по лицу.
– Уходи. Уходи немедленно, – велела она, вытирая предательскую слезу. – Нам было хорошо, ты прав, но ничего нельзя повторить. Ты трахал меня где и когда вздумается. Вероятно, это единственное, что ты хотел получить. И получил.
Она сорвала кольцо и швырнула в него.
– Возьми. Отдашь своей следующей шлюхе.
Опущенные плечи затряслись. Повернувшись, она побрела к печи, легла и завернулась в белую простыню. Как в саван.
Александр выбежал, бросился к реке и долго плавал, словно ожидая, что холодная вода смоет боль, раскаяние, любовь… Через три ночи наступит полнолуние. Если остаться в воде, может, она унесет его в Волгу, в Каспийское море, так, чтобы никто не нашел… Лишь бы плыть и ничего не чувствовать. Это все, чего он хочет. Не чувствовать.
Но он все же вернулся обратно и молча лег рядом с Таней, прислушиваясь к ее дыханию, прерывистому, как у всякого, кто долго плакал и не мог успокоиться. Она лежала, свернувшись клубочком, у самой стены.
Он вытряхнул ее из простыни, прижался всем телом и, слегка раздвинув ее ноги, скользнул внутрь. И прижался губами к ее затылку. Левая рука прокралась под нее, правая сжимала ее бедро. Он баюкал ее, укачивал. Как ребенка.
Но Татьяна едва шевелилась. Она не отпрянула от него, не отодвинулась, но и не издала ни единого звука. Как всегда. Она принимала его в себя. Как всегда.
Она наказывает его.
Александр закрыл глаза.
Он заслужил все это и еще что-нибудь похуже!
И все же вынести ее молчание не было сил.
Он стал целовать ее волосы, плечи, спину. Не мог проникнуть достаточно глубоко в ее порабощающее тепло, чтобы обрести покой.
Наконец она, не сдержавшись, застонала, схватила его за руку, и на этот раз он не сумел не излиться в нее.
И еще долго оставался в ней. Даже когда услышал тихий плач.
– Татьяша, не нужно. Я не хотел. Прости за глупую жестокость.
Он погладил ее живот.
– Хотел, – бесстрастным эхом отозвалась она. – Ты солдат. И поступаешь как солдат.
– Нет, Тата, – запротестовал Александр, ненавидя себя, – прежде всего я твой муж. Ощути меня, Тата, мое тело, мои руки, мои губы, почувствуй, что в моем сердце. Я и вправду ничего такого не хотел.
– Когда же ты перестанешь говорить то, чего не хочешь? – вырвалось у нее.
Он жадно вдыхал ее запах, зарываясь лицом в золотистые волосы.
– Знаю. Прости.
Она не ответила, но и не отняла руку.
– Повернись ко мне, – попросил он, чуть отстранившись.
– Нет.
– Пожалуйста. Повернись и скажи, что прощаешь меня.
Татьяна повернулась, подняв на Александра заплывшие от слез глаза.
– О милая…
Он осекся и опустил голову, не в силах вынести душераздирающего зрелища.