– Я устал и хочу спать.
Но, по правде говоря, он только и мечтал о том, чтобы она продолжала ласкать его. И она, конечно, ласкала. Но что это с ней творится?
– Повернись, – шептала Татьяна. – Повернись, мой великан. Чувствуешь, я совсем голая. Чувствуешь?
Он чувствовал. Повернувшись на спину, не глядя ей в глаза, Александр сухо сказал:
– Татьяна, дай слово, что останешься здесь, где тебе ничто не грозит.
– Ты же знаешь, я не могу остаться… без тебя.
– Можешь и останешься. Как раньше.
– «Раньше» просто не было.
– Прекрати. Ты ничего не понимаешь.
– Тогда объясни.
Александр не ответил.
– Скажи все, – умоляюще протянула она.
Маленькая теплая рука легла на его живот, поползла ниже. Оттолкнув ее, Александр крикнул:
– У нас осталось только три дня, и я не позволю тебе их испортить!
– Но ты сам все портишь своей постоянной раздражительностью и злостью.
Упорная ласковая рука опять опустилась на его бедро.
Он упрямо убрал ее, и тут его неожиданно осенило.
– Значит, ты поэтому тут изображала этакую веселую щебетунью, делала вид, будто плевать тебе было на то, что я вот-вот уеду! Вбила себе в голову, что едешь со мной?
Она прижалась к нему, целуя плечо.
– Шурочка, а как, по-твоему, я смогла провести эти дни с тобой? Да я бы просто не выжила, зная, что мы должны расстаться! Муж мой, – выдохнула она, и на мгновение голос ее показался ему черной пропастью, – я отдала тебе все, что у меня было. И, уезжая, ты все возьмешь с собой.
Александр понял, что должен немедленно отстраниться, если хочет сохранить рассудок. Он поспешно спрыгнул на пол.
– Так вот, Таня, тебе лучше найти где-то силы, чтобы существовать одной. Потому что я уезжаю, и уезжаю без тебя.
Она молча затрясла головой.
– И нечего тут изображать жертву! – завопил Александр. – Мать твою, ты что, совсем спятила? Идет война! Война! Миллионы людей уже погибли! Чего ты добиваешься: стать очередным обитателем братской могилы без таблички на холмике?
Татьяну передернуло.
– Я должна ехать с тобой, – заплакала она. – Пожалуйста!
– Послушай, я солдат. Страна воюет. Я обязан вернуться. Но здесь ты в безопасности. Я так хотел немного отдохнуть от боев, и, признайся, нам было хорошо…
Неужели действительно возможно захлебнуться словами?
– Но теперь все кончено, неужели не понимаешь? Кончено! Я возвращаюсь и не могу взять тебя с собой. Да и не хочу. Тем более что меня перевели. Я больше не приписан к гарнизону.
– Перевели? Куда?