– Задери платье и садись на меня… нет, не так. Повернись лицом к реке.
– Лицом к реке?
– Да, – прошептал Александр, закрывая глаза. – Я хочу видеть твою спину, когда войду в тебя.
После, по-прежнему сидя лицом к реке, обессилевшая, сбитая с толку, пригвожденная Татьяна едва слышно выговорила:
– Может, мне следовало продолжать рыбалку? Все равно время идет.
Александр, продолжая гладить ее по спине, ничего не ответил. Татьяна встала.
– Хочешь поцеловать меня?
– Да.
Но он так и не открыл глаз и не пошевелился.
– Сколько осталось дней, Таня? – выдохнул он внезапно.
Татьяна поспешно отвернулась и схватила удочку.
– Н-не знаю, – выдавила она. – Я не веду счет времени.
Сзади послышался голос Александра:
– Почему бы мне не почитать? А, вот отрывок, который тебе понравится:
Он остановился. Татьяна помнила, что пушкинскую героиню звали Парашей. Она ждала, превозмогая ноющую боль в сердце. Александр снова стал читать. Его срывающийся голос звучал все тише:
Он замолчал, Татьяна услышала, как захлопнулась книга.
– Именно так?
– Читай, солдатик, – велела она, дрожащими руками стискивая удочку. – И посмелее.
– Нет! – бросил Александр.
Татьяна не повернулась к нему. Вместо этого, смаргивая слезы, она продолжала по памяти:
Она вдруг осеклась. И не произнесла ни слова.
Александр ничего не сказал.
Оба молчали, пока не вернулись в избу.
Вечером, когда они пришли от Наиры, Александр развел огонь. Татьяна заварила чай, и они уселись рядом: Татьяна со скрещенными ногами, Александр полулежа. Татьяне показалось, что он как-то уж слишком спокоен.
– Шура, подвинься ближе, – попросила она. – Положи голову мне на колени. Как всегда.
Он безмолвно повиновался. Татьяна, изнемогая от любви, жалости, тревоги, нежно гладила его по лицу.
– Что случилось, солдатик? – прошептала она, наклоняясь, чтобы вдохнуть его запах. Чай и папиросы. Она чуть сжала бедрами его голову, поцеловала в глаза. – Что тебя мучит?
– Ничего, – коротко обронил он.
Татьяна вздохнула.
– Хочешь анекдот?